Дерево лжи

— Видение закончилось. Какие у меня глаза?

Пол приподнял лампу и всмотрелся ей в лицо, а потом отдернулся, как ужаленный.

— Как расплавленное масло на сковородке, — ответил он. — Никогда не видел ничего подобного. Что это значит?

— Это значит, что я еще нахожусь под воздействием фрукта. — Онемевшими пальцами Фейт начала развязывать веревку. — Я… чувствую себя немного не в себе, впрочем, как и в прошлый раз. Не позволяй мне хватать крыс.

Пол кивнул, явно складывая кусочки головоломки воедино.

— На этот раз ты узнала, что хотела?

— Думаю, да. — Фейт с трудом ослабила веревку и, пошатываясь, поднялась на ноги. — Но мне надо заглянуть в приходскую книгу, чтобы знать наверняка. Где она хранится?

— В ризнице. Тебе лучше пойти отдохнуть.

— Нет. — Фейт покачала головой, прислоняясь к каменному столбу. — Слушание состоится завтра. К утру мне нужно разработать план. Но сначала я должна увидеть книгу не позднее, чем сегодня вечером.

— Тебе всегда так мало надо, да? — мрачно заметил Пол.

К удивлению Фейт, он не отказался.

Глава 32 Изгнание дьявола

Пока они шли, Фейт заметила, что Пол норовит держаться с краю, ближе к обрыву, видимо, опасаясь, что под влиянием фрукта Фейт может спрыгнуть со скалы. Они почти не разговаривали, пока не дошли до церкви.

— Старайся все делать как можно тише, — прошептал Пол, когда они приблизились к окованным медью дверям. — На одной из скамеек спит Жанна Биссет. Жди здесь, пока я принесу ключи от сундука. — И он побежал в сторону дома священника.

Фейт в одиночестве осталась стоять посреди церковного двора, дрожа от холода. В ярком лунном свете частицы витражей поблескивали, как чешуйки ящерицы. Сбоку от нее на небольшом расстоянии темнела могила, выкопанная для ее отца, с одной стороны которой возвышалась горка земли. Сама яма была предусмотрительно завалена наполненными чем-то мешками, чтобы помешать людям упасть в нее. Если бы не Жанна со своими злобными сплетнями, отец Фейт покоился бы в этой могиле под слоем земли, а не лежал бы в церковной крипте в ожидании неизвестного.

Фейт протянула руку и взялась за огромное металлическое кольцо в двери церкви. Оно повернулось, и, к ее удивлению, дверь открылась. По секундном размышлении она пришла к выводу, что Клэй, вероятно, решил не запирать беззащитную девушку в здании. Она вошла. Без освещения и людей церковь казалась намного больше. Сквозь витражные окна проникали лунные лучи, проливая бледный свет на ближайшую скамью. Внутри было холодно, и от дыхания Фейт шел пар. Она нашла Жанну Биссет недалеко от нефа, та свернулась калачиком на одной из огороженных скамеек, укрывшись одеялом. Девушка дышала с тревожным присвистом. Ее бледная восковая кожа напомнила Фейт тусклые чешуйки ее змеи. «Я ничем не могу ей помочь, — сказала себе Фейт. — Все, что мне нужно, — это один день. А потом уже не важно, раскроют мою ложь или нет». Но темно-фиолетовые тени под глазами Жанны напомнили ей о Уинтербурне из ее галлюцинации. Может быть, отец твердил себе то же самое: «Все, что мне нужно, — еще один день, чтобы найти дерево. Уинтербурн протянет в тюрьме еще какое-то время. Как только я заполучу растение, я его освобожу».

Фейт подумала, что сделают люди, если однажды утром обнаружат на скамейке холодное посиневшее тело Жанны. Можно вытащить мешки из могилы отца и похоронить ее. Была в этой мысли какая-то мрачная поэзия. Фейт почувствовала прежнюю дрожь, как в тот день, когда она стояла у дверей отцовской библиотеки, собираясь с мужеством, чтобы постучать и признаться.

— Ох, ну почему я должна все время делать это ради тебя? — прошипела она. — Ты мне даже не нравишься!

В тишине ее слова прозвучали удивительно громко. Веки Жанны шевельнулись, и она очнулась. С ужасом в глазах уставилась на склонившуюся над ней фигуру в черном плаще, но потом моргнула и сфокусировала взгляд.

— Мисс Сандерли? — недоверчиво произнесла она.

— Тебе есть куда идти? — шепотом спросила Фейт.

— Куда идти? — Жанна с трудом села, и волосы упали ей на лицо. — Я не могу! Я не могу отсюда уйти!

— Но… если бы могла? У тебя есть на острове семья или друзья?

— Дядя… — Девушка еще не пришла в себя и явно пыталась понять, не снится ли ей Фейт. — Но…

— Нет никакого призрака! — выпалила Фейт, словно хотела оскорбить Жанну или обвинить ее в чем-то.

Жанна безмолвно покачала головой, на лице отразились страдание и измождение.

— Нет никакого призрака, — повторила Фейт. — Есть только… я. Призрак — это я. Я поменяла звонки. Я остановила часы. Я жгла отцовский табак в библиотеке и передвигала в доме вещи. Я подложила кошачий череп тебе в кровать.

По мере того как Фейт говорила, к Жанне возвращалась прежняя уверенность. Под конец глаза широко распахнулись, становясь все более темными и яростными.

— Ты? Почему?

— Потому что я тебя ненавидела, — просто ответила Фейт. — Ты всем наговорила, что мой отец самоубийца. Из-за тебя он остался без могилы.