Дерево самоубийц

Автомобиль оставил ее в просторном незнакомом дворе и уехал. Она снова оказалась под дождем, ледяным, пронизывающим. Ей бы поспешить в укрытие, а она беспомощно стояла перед домом, сияющим десятками окон. Быстрый взгляд на часы показал, что уже одиннадцать, в такое время приличные люди в гости не являются, и надо бы уйти. А уйти она не могла. Услышала, как запищал домофон, выпуская из подъезда запоздавшего собачника с питомцем, и поспешила туда, перехватила дверь, пока та не захлопнулась. Собачник посмотрел на нее с осуждением, но спор затевать не стал, питомец уже тянул его к газону.

Она покружила по лестнице, не зная этаж, выискивая номера квартир. Нашла нужную. Конечно же, там был звонок, но она не позвонила, а постучала. Вдруг он спит? Если спит и не ответит, она точно уйдет и больше не вернется. Но она должна постучать, потому что. В чем-то Пашка был прав: нельзя всю жизнь прожить бродягой.

Он ответил. Может, сначала посмотрел в «глазок», а может, сразу распахнул дверь, потому что он-то ничего не боится. Он уставился на Александру так, будто к нему явилось промокшее насквозь привидение – что было бы странно вдвойне. Она слабо улыбнулась, в очередной раз признавая, что она, совсем как брат, не умеет просить прощения.

– Саша. – наконец выдохнул он.

– Привет.

– Ты сошла с ума? Тебе воспаления легких не хватает? Нельзя вот так бродить под зимним дождем!

– Я к тебе пришла.

– Умирать?!

– Ну, у меня были планы пожизнерадостней. Пустишь?

Он на секунду замер, испытующе глядя на нее, потом посторонился.

– Куда же я от тебя денусь?

– Ты имеешь право на меня злиться, – признала Александра.

– Ну да, надо бы. Но не злюсь.

– Почему?

– Ты знаешь, почему.

Она подошла ближе и закинула руки ему на плечи. Ее губы были ледяными, но Андрея это не остановило. Она улыбнулась во время поцелуя и знала, что он почувствовал.

– Я не умею извиняться, – шепнула Александра ему на ухо. – Даже когда хочу.

– Ты пришла – это уже что-то. Если ты останешься, мне этого будет достаточно.

Эпилог

Вести подрывную деятельность ее мать умела. Алиса не собиралась поддаваться и пыталась этого не делать, но все напрасно. Постепенно мамины слова пробивались в душу, как сорняки, пускали корни, заставляли сомневаться даже в том, что казалось ей очевидным.

Ян ведь действительно просто использует ее, все на это указывает! То бросает ей подачки, то снова исчезает. Понятно, что ему нелегко со всей это страшной историей вокруг его племянника. А когда ему легко будет? И было ли когда-нибудь? Их отношения будто застряли на каких-то ржавых круговых рельсах, и так будет всегда, если она ничего не изменит.

Так что этим вечером Алиса была твердо настроена на перемены. То, что Ян сам пригласил ее в ресторан, внушало надежду. Но Алиса все равно волновалась, собственные мысли переплетались с наставлениями матери и подруг, отличить одно от другого становилось все сложнее, поэтому она почти сразу выпалила:

– Нам нужно очень серьезно поговорить!

– Не возражаю. Собственно, для этого и пригласил.

Ян казался каким-то необычным сегодня. Как будто тоже волновался! Хотя ей, должно быть, почудилось. Это же Ян Эйлер, он свои чувства никогда не выдаст. Есть ли они вообще? Это Алисе и нужно было узнать.

– Ян, я помню, о чем мы договаривались раньше. Но я реально устала. Ты должен что-то изменить!

– Прямо так и должен?

– Не цепляйся к словам! Хотя… Чего юлить-то? Да, должен. Должен решить, готов ли ты нести ответственность.

– Да мы поэтому и здесь.

– Я не про свидания наши говорю, которые происходят, когда тебе удобно. А в остальное время я тебя так или иначе обслуживаю. Это отсутствие обязательств удобно только тебе. Да, раньше мы расходились, потом сходились, и всем было хорошо, но я от этого устала. Если тебе не нужно ничего серьезнее, то зачем это вообще?

Ее попросту несло. Алиса не верила и половине своих слов, но остановиться почему-то не могла. Она боялась, что если сейчас сменит тему, то будет выглядеть круглой дурой. Как там мама сказала? На мужика надо надавить, если сам не решается!

Ян какое-то время пытался ее перебить, а потом просто слушал с непроницаемым лицом. Лишь когда она закончила, он признал:

– Я как раз хотел тебе предложить кое-что на этот счет. Уже не важно. Думаю, я поспешил.

– Лучше б ты мне руку и сердце предложил, а не кое-что! Но ты ж и до кольца не додумаешься. Бог с ним, с кольцом. Не думала, что мне придется вот так организовывать свою жизнь, но – не зря ж говорят, что хорошо нужно делать самому! Я думаю, нам нужно или пожениться, или расстаться.

– Даже так? Ультиматум?

– А вот так!

– Тогда расстаемся.

Такого поворота она не ожидала. По маминому сценарию на этом моменте Ян осознавал всю серьезность нависшей над ним угрозы, страстно падал на колени и признавался в любви. А он замкнулся в себе. Ирония заключалась в том, что Алиса мысленно была на его стороне. Она запуталась, она себя не узнавала, но легче ей от этого не становилось.