Дерево забвения

Потом, в машине, Дэвид поглядывает на нее искоса. Она боится, что он начнет пытать ее, где она взяла этот желтый ансамбль… курила ли она… пила ли… целовалась ли с кем-нибудь… Но нет, он молчит. Вдруг она замечает, что руки его на руле дрожат.

Когда они приезжают домой, припарковав машину, он берет ее за руку и ведет в подвал.

Манхэттен, 2003

Твоя первая кровь, Шейна, приходит через несколько недель после твоего одиннадцатого дня рождения.

— Но ведь еще рано! — восклицает Лили-Роуз. — Ты слишком мала, этого не может быть! Это, наверное, болезнь.

Когда гинеколог подтвердил, что это действительно пубертат и все в порядке, Лили-Роуз тотчас нашла новый повод для беспокойства.

— Гигиенические тампоны могут быть канцерогенны, — говорит она тебе. — Лучше пользоваться прокладками.

Тебе неудобны эти громоздкие прокладки — но, сказать по правде, Шейна, тебе неудобно почти все. Ты не знаешь, что делать с твоим лицом, голосом, волосами, грудью. Тебе кажется, что ты неуместна везде и всегда, ты чувствуешь себя лишь макетом или эскизом тебя и не знаешь, как добраться до настоящей Шейны. Ты прочла бесчисленные романы о любви, но не отождествляла себя ни с одной из героинь. Мальчики в школе и мужчины на улице бросают на тебя одобрительные взгляды, дают почувствовать свой интерес, свое желание; они пытаются приблизиться к тебе… но никогда в ответ не забилось чаще твое сердце, не заблестели глаза, не подскочил уровень окситоцина.

Лили-Роуз не говорит Джоэлю о твоем преждевременном пубертате; она не хочет, чтобы он забивал себе этим голову. Даже ей, по правде сказать, не очень хочется думать об этом, потому что она как раз выпускает сборник новелл, основанных на воспоминаниях о ее собственном отрочестве.

«Несовершеннолетняя», первое и последнее художественное произведение Лили-Роуз Даррингтон, выходит в конце июня 2003 года. В порядке рекламной кампании пресс-атташе организует ей в июле то, что довольно помпезно называет турне coast-to-coast, отправив ее подписывать экземпляры книги в Сент-Луис, Портленд, Сан-Франциско и Майами. Но Джоэль согласился дать зимний семинар в университете Мельбурна и тоже будет отсутствовать весь июль.

Встает проблема: что делать с Шейной? Невозможно оставить тебя с Дженкой: ей уже девяносто, она продала виллу в Ист-Хэмптоне и живет теперь в роскошном доме престарелых в Бельморе. Увы, не можешь ты пожить и у любимого дяди Джерри в Хобокене: Арнольд недавно узнал, что он ВИЧ-положительный, и Джереми все свое свободное время ухаживает за ним. У тебя нет в Святой Хильде близкой подруги, которую ты могла бы умолить взять тебя с собой на каникулы. А у всех твоих бывших нянь уже есть планы.

— Ты поживешь у дедушки с бабушкой в Нашуа, — сообщает наконец Лили-Роуз веселым голосом.

— Но я же их едва знаю!

— Да, но это все-таки твои дедушка с бабушкой, это твоя семья.

— Но ведь даже ты их не выносишь! Ты их никогда не навещаешь!

— Я знаю, милая, ты права. Но даже если я в ссоре с матерью, на тебе это отражаться не должно.

— Они, в сущности, славные люди, — поддерживает ее Джоэль. Сам он всегда старался пореже бывать в доме Даррингтонов, но другого выхода не видит. — Вот увидишь, — добавляет он немного смущенно, — лес вокруг изумительный.

Лицо Лили-Роуз озаряется улыбкой.

— Да! Тебе пойдет на пользу подышать чистым воздухом, подальше от жары и загазованности Нью-Йорка. И ты сможешь купаться, в Христианской ассоциации молодежи есть чудесный бассейн!

— У меня даже купальника нет, — отвечаешь ты, надувшись. — Все мои купальники мне малы.

Чтобы наладить с тобой отношения, Лили-Роуз ведет тебя в шикарный бутик на Мэдисон-авеню и покупает дорогой цельный купальник. Она выбрала его в основном из-за черных воланов, которые скрывают твои ляжки, слишком, на ее взгляд, полные.

Дедушка с бабушкой встречают тебя на автовокзале в Нашуа.

— Одиннадцать лет, скоро восемнадцать! — говорит Дэвид вместо приветствия.

— Дэвид, ради Бога, — одергивает его Эйлин.

Так задан тон на все твое пребывание: твое тело стало проблемой. По дороге к паркингу на вашу троицу оборачиваются, и ты почти можешь прочесть мысли людей. Хм-м? Пухленькая юная метиска с двумя белыми стариками, кто же она? Их прислуга? Кухарка? Приходящая медсестра?

Ускорив шаг, Дэвид и Эйлин садятся с тобой в новенький спортивный автомобиль. Через двадцать минут Дэвид паркует машину на аллее, безупречно посыпанной гравием, и Эйлин показывает тебе три комнаты на втором этаже — задуманные, как ты догадываешься, для многочисленного потомства, которое так и не появилось на свет. Комнаты идеально чистые и прибранные. Пестрые занавески с накрахмаленными оборками, стены увешаны открытками с пожеланиями в рамках, комоды из канадской березы, на которых стоят, каждая на круглой кружевной салфеточке, миниатюры английского фарфора. Покрывала — псевдопетчворк, и на каждой кровати громоздятся горкой полдюжины подушечек в квакерском стиле.