Деривация.

— Готовься, — усмехнулся Валера. — Бригада в следующем месяце получает четыре «Манлихера» — два три-ноль-восемь и два три-три-восемь.

— Да ладно, товарищ подполковник, — усмехнулся Паша, не веря своим ушам. — Не может такого быть! Они же только у «солнышек» есть!

— Теперь в каждой снайперской роте будут, — сказал Федяев. — Во всех бригадах — мотострелковых, танковых, десантных, морской пехоты и спецназа. Решение принято на самом высшем уровне по результатам анализа действий снайперов на Донбассе. Нам нужно оружие, которым мы сможем дотянуться на полтора километра. И такое оружие мы получаем. А тебе придется своих лучших снайперов отправить в снайперскую школу на повышение квалификации.

— Отправим, — радостно ответил Паша. — Вы меня прямо обрадовали, товарищ подполковник! А то я всё думал, если мы на юга поедем, как там, на открытой местности, работать будем?

— Кое-что еще получите скоро, — усмехнулся Федяев. — Но пока не буду радовать, вопрос окончательно еще не решен.

— Боюсь даже подумать, что нам еще перепадёт… — Паша расцвел и улыбался от уха до уха.

— Генерал на КПП мне гильзу прострелянную показал, — Федяев сменил тему разговора. — Говорит, что ты в нее с одного выстрела на сто метров попал…

— Ну, попал, было, — кивнул Паша.

— Ну, это же не реально, Паша, — Валера улыбался. — Колись, как ты это делаешь!?

— Да как… — Паша замялся на секунду. — Макс четыре гильзы в ряд поставил, они закрывают площадь примерно в три угловые минуты — а это, для такого ствола, плевое дело. Хоть в одну гильзу, да попаду. Главное было отвлечь генерала от наблюдательной трубы, чтобы он подвох не рассмотрел. А потом гильзу простреленную найти…

— Мошенники, — рассмеялся заместитель командира бригады морской пехоты. — Пыль в глаза бедным коммерсам пускаете!

— Зато уважают, — улыбаясь, пожал плечами Паша.

— И легенды про нас потом рассказывают, — вставил старшина.

Подошел Хвостов.

— Матрос Сидоренко показал лучшую кучность на сто метров, — сказал взводник. — Две угловые минуты.

Все удивленно переглянулись.

— Вот тебе и больная голова, — вырвалось у Шабалина.

Глава 2

Геометрия в практическом применении.

— Дневальный!

Шабалин носком ботинка поддел отколовшуюся на полу плитку и пнул её в угол туалета. Плитка ударилась о стену и звонко раскололась на несколько частей. На пороге появился матрос с красной повязкой дневального на рукаве.

— Товарищ командир, вызывали?

— Так, Беляев, видишь в полу дырку?

— Так точно, товарищ командир. Это прошлый наряд расколол, мы им говорили… но они…

— Если не смог нагнуть старый наряд, то оправдания уже не уместны, товарищ матрос! Идешь к старшине, берешь цемент, песок, ровняешь дыру. Место огородить, чтобы твои же боевые товарищи не затоптали результат твоего труда! Задача ясна?

— Так точно…

— Выполняй.

Матрос убежал.

Шабалин был не в духе. Только что он вернулся с совещания у командира бригады, где его подразделение, и он лично, были отмечены не в лучшую сторону из-за того, что ящики, в которых он вывозил на полигон ротное имущество, оказались окрашенными не в той тональности зеленого цвета, как было в образцовом (с точки зрения комбрига) десантно-штурмовом батальоне. Комбриг этот факт использовал для грандиозного разноса, метал молнии и блистал нецензурной словесностью так долго, что Паша даже притомился стоять по стойке «смирно», около получаса являя собой для всего офицерского состава бригады образец безответственного отношения к военной службе, граничащий с моральным разложением и духовным растлением, что в итоге, по мнению командира бригады, неминуемо должно было привести старшего лейтенанта Шабалина к предательству Родины. Однако, Паша держался с показательной безразличностью к молниям, что в немаловажной степени было обусловлено «разносоустойчивостью», сформировавшейся и укрепившейся в сознании за долгие годы военной службы.

В армии Паша служил давно. Так сложилось, что ему довелось быть срочником в учебном центре инженерных войск, затем контрактником — командиром отделения управляемого минирования в инженерно-саперной бригаде, затем курсантом общевойскового военного училища имени маршала Рокоссовского, и вот уже три года он служил в бригаде морской пехоты, из которых год был командиром стрелковой ротой снайперов. Все его одногодки уже ходили в майорах и были как минимум командирами батальонов или слушателями академий, а вот Шабалину жизнь уготовила другую судьбу — пройти абсолютно через все ступени военной службы, начиная с самых низов. Это обстоятельство хоть и цепляло его самолюбие, но одновременно делало его более подготовленным к очередным ступеням военной карьеры, формируя из него специалиста самого высокого уровня. Будучи еще лейтенантом в десантно-штурмовом батальоне, он увлекся снайперской стрельбой, и, обладая пытливым умом и непреклонной настойчивостью, вскоре в полной мере освоил процесс точного выстрела до такой степени, что при возникновении вакантной должности командира стрелковой роты, у кадровиков не возникло и тени сомнения, кого туда рекомендовать.