Деривация.

— А потому что, мы стреляем на приобретенных навыках, а они — на врожденных инстинктах. Нас тренируют держать хват, стойку, туда-сюда повертеть головой, контролировать палец на спуске, работать с предохранителем, очень точно целиться в «альфу» или голову. В итоге в боевой ситуации мы тратим время на выполнение вот этих обязательных, как мы думаем, процедур. А крестьянин-душман, держащий в своих руках автомат вторую неделю, и может, даже стрелявший из него всего два-три раза, ничего этого не знает. Его сознание не зашторено этим мусором. Он просто идёт, и вдруг видит опасность. У него в голове нет этих четырех правил IPSC, которые, безусловно, годны для мирной жизни, но которые напрочь надо забывать, выходя на задачу — конечно, если ты хочешь жить. Поэтому он просто жмёт спуск и уже стреляющий автомат поднимает в твою сторону. Ты все делаешь правильно и строго по науке, но… убит. А он нарушает все каноны, переступает через тебя и идёт дальше.

— Т-точно, — сказал Паша. — Первого-то я с-сразу с-сложил, а второй очередь п-прямо от ног своих начал, и ко мне п-повёл…

— Мой боевик тоже, — удивленно признал Колмыков. — От ног своих стрелять начал.

— Вот, — улыбнулся Чинар. — Это они на инстинктах вас рубили. Но вам тупо повезло — броня спасла. А могли в живот отхватить, или в голову. Сейчас бы вы уже остывали.

Барченко посмотрел в сторону, и вдруг предложил:

— А пошли за мной, сейчас покажу…

Они вышли за пикап, который символизировал КПП командного пункта, и метров на пятьдесят отошли в сторону по дороге. Впереди на обочине стоял какой-то дорожный знак.

— Вот с него и начнем, — предложил Чинар. — Сами попробуйте — сделайте двоечку так, как вас учили.

Паша снял с плеча АКМ, загнал патрон в ствол, поставил на предохранитель. Потом по команде поднял автомат, одновременно щёлкая флажком переводчика вида огня вниз, зафиксировал знак в прицеле, после чего в быстром темпе сделал два выстрела, успевая скорректировать прицел, после отдачи.

Женя сделал то же самое. Со стороны выглядело впечатлительно, и любой проверяющий за такое выполнение данного стрелкового упражнения поставил бы им оценку «отлично».

— А теперь я, как душман… — сказал Игорь.

Он взял автомат, загнал патрон в ствол, палец опустил на спусковой крючок.

— Вот, — сказал он. — Например, я иду… и тут появляется русский разведчик… я его вижу, тут же тяну спуск и в это же время навожу автомат на цель…

Прогремела очередь. Первые три пули взбили из земли фонтаны пыли, но остальные пришли в придорожный знак. Даже без секундомера было понятно, что цель была поражена как минимум в два раза быстрее.

— Уяснили? — спросил Чинар. — Запомните, мужики, правило ближнего боя — стрелять только очередями! И только на инстинктах, не целясь, а просто в сторону цели!

— А как же расход? — спросил Колмыков.

— Ну, выпустил я пять-шесть патронов, — ответил Игорь. — Но эти патроны ты тратишь в самый ответственный момент своей жизни — поэтому о расходе думать — по меньшей мере глупо, и по отношению к себе — преступно.

— А если рикошетом от з-земли в ответ п-прилетит? — спросил Паша.

— Такой риск, конечно, есть. Вероятность примерно такая же, как получить в голову метеоритом. Зато от врага уже ничего не прилетит — это точно!

Шабалин и Колмыков выпустили по знаку по паре магазинов и сговорились провести со своими подчиненными занятие по такому способу стрельбы, после чего все вернулись на опорник.

— Кранты нашему пленному, — сообщил Бушуев.

— В с-смысле? — спросил Паша.

— Наёмники в нём своего знакомого опознали. Вместе с ними заходил в Сирию еще полгода назад, да пропал сразу. Мутный, говорят, был он какой-то. Вот, оказалось, к ИГИЛ примкнул.

— Я же о нём уже д-доложил к-командованию… — Паша схватился за голову и быстрым шагом ринулся к месту расправы.

Боевик лежал ничком, над огромной лужей крови. Со всех сторон его обступили суровые мужики из «Меча», которые хранили молчание.

— З-зачем? — спросил Шабалин, раздвигая толпу локтями.

— Тебя никто не спросил, — грубо ответил ему тот, кто был ближе. — И вообще, капитан, иди подальше отсюда. Это не твое дело…

Паша сплюнул и отвернулся.

По сути, наёмники были правы.

Не его это было дело.

Глава 17

Раненый танк и береговые мазуты

К вечеру на «опорник» вернулись с войны все снайперские группы, Шабалин организовал ужин, когда понял, что спать придётся тут же. «Тигры» поставили в паре метрах друг от друга, а над ними натянули тент — совершенно ненужный ночью в безводной пустыне атрибут, который, тем не менее, должен был создавать хотя бы иллюзию какой-то крыши — так русскому человеку было привычней скоротать пустынную ночь.

Паша связался с дежурным по ОГ «Пальмира», от которого узнал, что раненный Луговой уже прибыл в Хмеймим, куда его вертолетом доставили с несколькими ранеными и убитыми наёмниками. Дальше Радика должны были направить на излечение в один из российских госпиталей, на Родину.

— Лишь бы бури не было, — пожелал Денис, глядя в небо, и правильные боги его услышали.