Дерлямбовый путь Аристарха Майозубова

Вдруг, молодой человек остановился и задал себе неожиданный вопрос: зачем он идёт к новой знакомой и что для него это действие? С одной стороны, она, конечно, очень привлекательная женщина, что, по идее, уже достаточный повод, с другой, он дико хотел наставить рога её либеральному мужу, что давало возбуждению ещё больший импульс. «Я трахну красивую женщину и идеологию», — усмехнулся своим думам поэт, но почти сразу же осёкся, так как такое поведение показалось не очень порядочным по отношению к сделавшей попытку быть верной Нике. «Да ладно, что уж там, дам ей шанс передумать», — оптимистично подумал Аристарх и энергично направился дальше. Жгучее желание реализовать соблазнительную блажь означало только одно — внутри него почти ничего не изменилось, он всё ещё тот же бунтарь и патриот.

Параллельно в голову влетела ироничная мысль, что неожиданный приезд в Берлин связан с той частью природы, где рулит либеральный настрой и тяга к ценностям так называемого «свободного мира», а виной тому, естественно, алкоголь, о чём лишний раз говорит специфическая компания, в виде жеманного Антуана сопровождавшего его всю дорогу. Вместе с тем пришло спокойное понимание, что жизнерадостный гомосексуалист не вызывает негативного отношения, ведь его странная страсть к мужчинам никак не связана ни с какими идеологиями и сама по себе не имеет особого значения.

Аристарх постучал в дверь номера Ники, та почти сразу открыла, он хищно посмотрел на неё, чуть удивившись, что та успела привести себя в идеальное состояние, как будто бы готовилась куда-то пойти. На ней блистало игривое платье, от какого-то дорогого дизайнера, а изысканный, неброский макияж идеально подчёркивал безукоризненно уложенные волосы.

Через два часа они тяжело дышали и расслабленно глядели в потолок.

— Такого просто не может быть, — удовлетворённо прошептала женщина.

— Может, — коротко ответил Аристарх, потом встал с кровати взял гостиничный блокнот и ручку, и записал влетевшие в голову стихи:

Возлежу на Курфюрстендамме

На одной шикарной даме,

Для того и Курфюрстендамм,

Чтоб любить шикарных дам…

— Я никогда не изменяла мужу, он мне множество раз, а я впервые, — по-детски смеясь, проговорила Ника, её глаза сияли счастьем, а тело немного подрагивало от пережитых чувственных приключений.

— В некотором смысле я тебя освободил, — улыбнулся поэт.

— Пожалуй, да, а ещё всё, что про тебя говорят — правда, ты действительно прекрасный и неутомимый любовник. Хотя, после того, что ты мне сказал перед первым поцелуем, назвать тебя хорошим мальчиком я не могу.

— Все настоящие поэты — прекрасные любовники, а про те мои слова особо не загоняйся.

— Я почти ничего не знаю о поэтах, Аристарх…

— Думаю, что теперь хоть что-то, да знаешь.

— А не хочешь пообедать? Тут есть один классный ресторан на Фридрихштрассе.

— Очень хочу, я страшно голодный, — потянувшись, ответил Майозубов и протянул руку к вибрирующему смартфону.

— Алло, Аристарх, ну, где тебя носит, мне давно пора переезжать, — раздался взволнованный голос Антуана.

— Я сейчас поеду на Фридрихштрассе, Антошка, это тебе по дороге?

— Ты что шутишь, дурашка? Тот отель именно там и находится, прямо за галереей «Лафайет», может, заодно сходим туда и прибарахлимся?

— Короче, барахольщик, собирайся, я зайду за тобой минут через двадцать, — делово произнёс Аристарх, окончил разговор и улыбнувшись, обратился к Нике.

— Мне надо одного жеманного такелажника в другой отель перевезти, ты не против, если он с нами поедет?

— Если это по пути, то совсем нет.

Такси подъехало ко входу отеля, вежливый водитель учтиво поздоровался и помог положить вычурный чемодан в багажник. Ника по извечной женской привычке немного задерживалась, а когда вышла на улицу Антуан ревниво переступил с ноги на ногу.

— Ага, значит, на гей-парад ты меня пригласил, а сам вон какую шикарную бабу себе нашёл и, как вижу, с ней развлекаешься.

— Антошка, ты чего-то неугомонный какой-то, а ну-ка прекращай своих голубые забросы постоянно делать.

— Да всё, шучу я и, вообще, у меня теперь шикозный номер, для богатых, между прочем, а твоя мочалка очень даже симпатичная и стильная. Кстати, я её у тебя по магазинам ходить приватизирую.

— Слушай, приватизатор, давай быстрей садись в машину и поехали, — весело посмотрев на разболтавшегося Антуана, шутливо ответил Майозубов.

Берлин удивительно лёгкий, зовущий к творчеству город, по крайней мере, так показалось Аристарху. Такси неторопливо ехало вдоль набережной какой-то небольшой реки, а живописные окрестности требовали, чтобы поэт по ним прогулялся. Ника и Антуан моментально сошлись по интересам и смеялись всю дорогу, а Майозубов удивлялся плотной волне вдохновения, нежданно снизошедшей на него. Впрочем, стихи, которые выдало сознание, были лишены романтики и носили несколько революционный характер:

Сердца молодых и ярких,

Стучат исключительно в такт,

Расслабьтесь — либералы,

Вас трахает пролетариат.