Дерлямбовый путь Аристарха Майозубова

— Да, живопись. Знаете, детстве Лера много рисовала, но достойных способностей, чтобы сделать карьеру, у неё не оказалось. Они с Гарри уехали в Вену, поговорить о поступлении в Университет и подумать о будущей специальности, там у Гарри приятель профессор, обещал проконсультировать по профессии. В общем, дочка ещё ищет себя. Надеюсь, вскоре к ним присоединиться: погулять, послушать оперу и попить кофе с тёплыми булочками.

— Вена — поэтичный город, — вздохнул гений, вспомнив, что девушка с фото — та черноволосая красавица, к которой он шёл знакомиться в Третьяковке.

— А вы были в Австрии, Аристарх?

— Только в мечтах.

— Посетите, не теряйте время — потрясающее место…

— Время… Это то, чего мне катастрофически не хватает…

— А мне не хватает моей юности, Аристарх, — вздохнула Елена и из её глаз снова брызнули слёзы, и казалось, они не закончатся никогда. Майозубов смотрел на плачущую женщину и пытаясь утешить, обнял, нежно поглаживая пальцами её красивые волосы.

— Я сильно сдала? — неожиданно спросила та.

— Вы неправильно оцениваете происходящее с вами, вы естественно изменились, но вы всё та же девочка с этих удивительных фотографий.

— Вы очень добры, Аристарх, но ведь это неправда… Раньше мужчины от меня сходили с ума…

— Так ничего и не изменилось, просто вы настолько самодостаточны, что не ищите ничего на стороне.

— Про самодостаточность мне говорил муж и даже хотел сделать репортаж об этом. Впрочем, он имел в виду мою карьеру.

— Он журналист?

— Да и работает на «BBC news».

— Мне удивительным образом везёт на либералов, — саркастично усмехнулся Майозубов.

— Бросьте, Аристарх, сейчас вся Москва — либералы.

— С этим действительно сложно спорить, Елена, продались все…

— Глупо об этом спорить… И да, всех давно купили, а главное, большинству это нравится.

— А как же тоже искусство, Елена?

— Искусство без денег — забвение.

— Но можно же творить для Создателя.

— А разве он есть, Аристарх?

— Для меня Он очевиден…

— А Он сможет вернуть мне молодость?

— Он нет, а я могу, — уверенно сказал поэт и провёл рукой по бедрам Елены. Его не только задело безверие женщины, но и источаемое той уверенное упрямство, утверждающееся в своей бесконечной правоте. Поэт больше не желал ничего доказывать, а хотел элементарно доминировать, то есть, не оправдываться, а нападать. Как ни странно, Елена сразу же сдалась и её не останавливали ни муж, ни дочь, ни какие-либо другие вещи, женщину волновала только собственная суть, которая хотела наслаждаться и ничего более. Впрочем, в этом и есть весь либерализм, в котором существуешь только ты сам и больше, увы, никого.

Аристарх по обыкновению был в ударе и два с половиной часа не отпускал Елену. В этот раз его возбуждала не столько красивая хозяйка квартиры и приятная эго возможность наставить рога очередному либеральному мужу, но и нечто другое — дикое, берущее начало в тёмных пещерах палеолита. Он это делал просто потому, что хотел и мог, ведь, если вернуться к предыдущим разговорам, молодость — возможность хотеть и мочь, так зачем же отказываться от подарков сумасбродной молодости? Елена тонко чувствовала, что происходит с Аристархом и ей это нравилось и чем больше пролетало времени, тем сильнее она зависела от происходящего процесса, наслаждаясь всеми нюансами неожиданной близости. Женщина понимала, что, конечно же, не стала моложе, но знакомые ощущения из тех лет всё-таки давали о себе знать, заставляя приятно дрожать тело, полностью подчинённое воле нескромного гостя. Такого с ней не было очень давно, а если говорить о глубине и яркости множественных ощущений — никогда. Елена уже не принадлежала себе, но ещё не понимала насколько.

Чуть позже, они снова сидели в гостиной и в полном молчании пили остывший китайский чай. Тишина отзывалась одновременно и спокойствием, и неким вызовом, но каждый чувствовал сложившееся по-разному. И если Аристарх плыл по привычным волнам вдохновения, навстречу новым стихотворным формам, то в сознании Елены творились куда более сложные эмоциональные процессы.

— Я хочу, чтобы ты остался, — нарушила тишину женщина.

— Это невозможно.

— Почему же…

— Всё очень сложно.

— Да брось, сейчас же сложностей не возникло?

— Я говорю, как есть.

— Но я не хочу, чтобы ты ушёл.

— Сейчас — это данность, Елена…

— Аристарх, скажи, что ты хочешь и я — сделаю…

— Елена, зачем тебе это? У тебя же есть абсолютно всё и даже больше: карьера, муж, красавица дочь, завидная квартира в конце концов. Что ещё тебе нужно? — сказал Майозубов и встал, чтобы уйти.

— Проси всё, что хочешь! Я хочу снова чувствовать то, что пережила сегодня с тобой! — в отчаянии закричала женщина и упала на колени.

— Послушай, это же просто секс…

— Аристарх, я и правда чувствовала себя намного моложе, и снова хочу этого… Более того, теперь уже не смогу без этого! Хочешь, брошу семью, только оставайся со мной!

— Сказать правду?

— Говори…

— Восемнадцать…

— Что восемнадцать?

— Мне осталось жить всего восемнадцать дней…

— Ты врёшь!

— Увы, нет…

— Разве ты болен?

— Нет, не болен.