Derniеre danse des coeurs d amour (СИ)

— Это не имеет значения, — несмотря на фразу и ситуацию, весь вид Пожирателя выражал крайнее самодовольство над своим туповатым товарищем. — Короче: тащим девчонку к Малфоям, а дальше пусть сами разбираются.

— Но!..

— Выполняй! — рявкнул Пиритс. — Я сниму защиту. Ух, зараза, ну и крепкие заклятья!..

В небе прогрохотал раскат грома. Мутную тьму прорезала ослепительная вспышка молнии, которая осветила холодным белым лучом окровавленную Флоренс Уайлд. *** Слизеринская гостиная оставалась единственным местом в Хогвартсе, которое не было тронуто вуалью зловещей тьмы. Холодное зеленоватое пламя, бесшумно выпускающее трепещущие языки, отбрасывало неподвижные блики на стены, завешенные дорогими гобеленами. В высоких канделябрах из черненой платины горели восковые старинные свечи, источающие странный обволакивающий аромат; от их мерного мерцания приглушенно блестели бархатные портьеры, освещалась роскошная мебель из темно-изумрудной кожи, искрилось венецианское стекло бокалов. Льдистые отсветы терялись в складках накрахмаленных рубашек безупречной белизны, растушевывались в изгибах обнаженных до неприличия девичьих тел, путались в идеальных прядях уложенных волос, оттеняли черты разнообразных лиц со схожими выражениями. В прохладном сыроватом воздухе подземелья витал густой и дурманящий запах элитного табака, тяжелый дух терпкого мужского парфюма, горький привкус эксклюзивного алкоголя, сладковатый аромат женских блестящих волос. Это был год Слизерина. Драко Малфой скучающе наблюдал за пламенем в черной пасти камина, не обращая внимания ни на вкрадчивую музыку, ни на страстный шепот однокурсниц, ни на сальные ухмылки слизеринцев, ни на пьяный хохот и грязные шутки. Бокал с шотландским Огневиски приятно холодил пальцы, на губах застыла, будто приросшая, надменная усмешка, а в усталых глазах была пустота. Рядом с ним сидел Блейз — такой же расслабленный, в непринужденно-властной позе, с тлеющей сигаретой в красивой руке. Если Забини выглядел необычайно органично среди всей этой слизеринской мишуры, то Малфой, хоть и понимал, что является негласным лидером в стаде этих обкурившихся уродов, но чувствовал себя просто омерзительно. Его уже подташнивало от приторных женских духов, от множества многообещающих улыбок, от шикарных задниц в умопомрачительно коротких юбках и невыносимой бессильной злобы, которая выходила из слизеринца только с алкоголем. Малфою хотелось тишины. Раз уж мира не будет, то пусть хоть на минуту его оставят в покое. Он, пытаясь закопать этот рвотный узел подальше, одним глотком осушил полстакана. Горло обожгло привычное ощущение с терпким горячим привкусом на кончике языка. Малфой, сглотнув, небрежно отставил бокал на низкий столик из черного дерева со стеклянными вставками и откинул голову назад, пытаясь заглушить приливом опьяняющего жара мутную темноту в голове. Длинные алебастровые пальцы расстегнули верхние пуговицы идеально выглаженной белоснежной рубашки, обнажая часть рельефных мраморных ключиц и жилистую шею. Зеленоватый сумрак пленительно оттенял острые, благородные и безумно красивые черты точеного лица с бледной бархатной кожей. Крылья тонко высеченного носа почти незаметно трепетали, а впалой щеки с высокой скулой мягко коснулась прядь, выпавшая из безупречно-небрежной прически.

— Драко, не хочешь развеяться?..

Малфой так заскрежетал зубами, что ему показалось на мгновение, что они вот-вот раскрошатся. На лбу вздулась гневная жила, а в висках назойливо зазвучал приглушенный голос Астории Гринграсс. Ее мягкий локон пощекотал его челюсть, а изысканный пудровый аромат духов окутал затуманенное алкоголем сознание. Драко сжал пальцы так, что они мерзко хрустнули, а на костяшках вздулись тонкие фиолетовые вены. Внутри все пылало и рушилось от той сдерживаемой ярости, которая клокотала в Малфое уже несколько месяцев подряд. Он, глубоко вздохнув, чуть повернул голову, позволяя Астории видеть тонкую, выразительную линию нижней челюсти и оттененный изумрудно-бархатным сумраком безупречный профиль. Девушка пробежалась кончиками теплых изящных пальцев по обнаженной шее, на которой выделялись жилы и бешено пульсирующая сонная артерия. Малфоя передернуло, когда он пронзил Гринграсс обжигающе холодным, безразличным пепельно-серым взглядом, а она томно прикрыла густыми ресницами сверкающие нефритовыми искрами глаза. Такое красивое лицо, как у Астории, он видел только на полотнах Боттичелли — совершенное благородство линий, идеальные пропорции, яркие, гармоничные краски. Но не то. Слишком правильный овал лица, чересчур пухлые и алые губы без единой трещинки, излишне глянцевые волосы с медным отливом. Все слишком приторное и вылизанное, как у дорогущей фарфоровой куклы на прилавке магазина игрушек. Красивая пустышка с бессмысленным взором наивно распахнутых глаз. И этот запах… Он совершенно не подходил этой девушке. Он был словно чем-то отдельным, что вьется за Асторией чужеродным шлейфом.