Деррида

Академическая работа в той форме, которая придана ей сегодня в нашем обществе, особенно университетском, отвлекает меня, принося страдания… от того, что было бы для меня главной задачей, жизненно важной (и при этом смертельной, а поэтому то, что скрывает эту задачу, в то же время защищает меня и успокаивает): определенного типа философского письма, в котором я мог бы сказать «Я», рассказать о себе без стыда и без приторности «Метафизического дневника»[284].

Жан Валь недавно пригласил его выступить в престижном Философском коллеже по теме, которую он сам выберет. Деррида принимает решение рассказать об «Истории безумия», которая произвела на него сильное впечатление, несмотря на то, что после первого прочтения он не стал скрывать от Фуко, что «в глубине души какой-то немой протест, неформулируемый или пока еще не сформулированный» побуждает его написать «нечто вроде похвалы разуму, которая была бы верна его книге»[285]. Год спустя Деррида скромно представляет ему план текста, которому было суждено впоследствии стать известным, а также испортить отношения с его бывшим преподавателем: он перечитал книгу на рождественских каникулах, «испытывая неизменную радость», и теперь пытается «составить лекцию», которая будет опираться в основном на несколько страниц, посвященных Декарту: «Я попытаюсь показать – в общих чертах, – что твое прочтение Декарта законно и проницательно, но находится на таком уровне глубины, который, как мне кажется, не может быть уровнем используемого тобой текста, который, думаю, я все же истолкую не совсем так, как ты»[286].

Постскриптум к письму тоже далеко не формальный. Деррида поздравляет Фуко с его радиопередачами, которые он ведет по вечерам каждый понедельник. Особое впечатление на него произвела передача про Антонена Арто на предыдущей неделе. «Я уже давно разделяю то, что ты говоришь и, видимо, думаешь об Арто. И нужно его бы тоже перечитать – или даже просто прочитать лучше и терпеливее…»

4 марта 1963 года в 18 часов 30 минут Деррида в Философском коллеже, что находится в доме 44 по улице Ренн, напротив храма Сен-Жермен-де-Пре, читает свою первую парижскую лекцию «Когито и история безумия». Мишель Фуко тоже в аудитории. Деррида вначале воздает должное «Безумию и неразумию. Истории безумия в классическую эпоху» – «книге, замечательной во многих отношениях, сильной по стилю и по настроенности». Поскольку Деррида был учеником Фуко, он, по его собственным словам, чувствует себя неловко в положении «признательного и восхищенного ученика», начавшего вдруг «не то чтобы спорить», но просто «вести диалог со своим учителем». Но вскоре Деррида выкладывает карты:

Мой отправной пункт может показаться ничтожным и надуманным. В своей книге из 673 страниц Мишель Фуко посвящает три (с. 54–57) – да еще и где-то в предисловии ко второй главе – одному отрывку из «Размышлений» Декарта, где безумие, сумасбродство, невменяемость и нелепость, кажется – я. подчеркиваю это кажется, – подвергаются исключению, удалению, изгнанию из достойного философии круга, лишаются гражданства в философском городе и права на философское рассмотрение, будучи отозваны, как только Декарт передает их трибуналу, последней инстанции Когито, которое по своему существу не может быть безумным[287].

С точки зрения Деррида, прочтение этого отрывка, каким бы предвзятым оно ни казалось, имеет огромное значение. Собственно, по его словам, «смысл всего проекта сосредоточивается в этих на что-то намекающих и немного загадочных страницах». Читая пословно первое из «Метафизических размышлений» и сверяясь с латинским оригиналом, Деррида терпеливо и методично ставит под вопрос предложенную Фуко интерпретацию. И постепенно в его анализе под вопрос ставятся главные постулаты книги, вплоть до определения безумия, которые кажутся уже не столь обоснованными.