Деррида

Первая реакция Мишеля Фуко более чем положительная. Он, похоже, вполне готов учесть критику Деррида, поэтому ничто не предвещает ожесточенной полемики, которая разразится девять лет спустя:

На днях, как ты можешь догадаться, я не смог тебя поблагодарить так, как мне бы хотелось: не только и не столько за то, что ты очень доброжелательно высказался обо мне, но и за беспримерное и просто удивительное внимание, которое ты мне уделил. Я был впечатлен – и на какое-то время даже настолько обескуражен тем, что мог наговорить, – прямотой твоей речи, в которой тебе удалось без малейших промедлений выйти на то, что я хотел бы сделать, и даже дальше этого. Несомненно, за эту связь Когито и безумия я в своем изложении взялся немного с наскока: через Батая и Ницше я возвращался к ней медленно, двигаясь тысячью окольных путей. Ты великолепно показал прямой путь и понимаешь, почему я крайне тебе признателен. Бесконечное удовольствие доставила бы мне встреча с тобой… как только пожелаешь. И не сомневайся, прошу тебя, в моих глубочайших дружеских чувствах и в моей верности тебе[288].

Через несколько месяцев Фуко снова успокоит Деррида, несколько более аргументированно, когда речь зайдет о публикации текста лекции в Revue de métaphysique et de morale: «Если твой текст будет опубликован, я думаю, что в конечном счете это хорошо (я говорю с эгоистической позиции): только слепцы сочтут твою критику суровой»[289]. «Прочитав с воодушевлением» текст в его изданной версии, он опять же заявит, что «убежден в том, что он [текст] выходит на глубочайшие вопросы, причем с таким радикализмом и размахом, что просто не позволяет мне избежать апории и в то же время открывает для меня совершенно особую мысль, которую я не продумал»[290]. Эти дружеские реляции будут приходить еще несколько лет. Далее мы выясним, при каких обстоятельствах они переродятся в нечто совсем другое.

Публикация «Начала геометрии» позволила Деррида восстановить контакт с некоторыми однокурсниками по лицею Людовика Великого и Высшей нормальной школе. Поэтому Мишель Деги, уже опубликовавший четыре работы, в том числе два сборника стихов в издательстве Gallimard, предлагает ему направить свои тексты в престижный журнал Critique. Журналом этим, основанным Жоржем Батаем в 1946 году, после того, как последний умер в июле 1962 года, руководит Жан Пьель, свояк Батая, который сформировал редколлегию, в то время состоявшую из Ролана Барта, Мишеля Деги и Мишеля Фуко.

Для молодого интеллектуала начала 1960-х годов Critique – идеальное место для публикаций. Там уже издавались и другие бывшие сокурсники Деррида, например Абирашед, Гранель и Женетт, как и большинство других значимых авторов этого поколения. В отличие от Temps modernes, Esprit или Tel Quel Critique не является производной какой-то секты или клана. Как и хотел Батай, журнал сохраняет общую направленность. Здесь постоянно печатаются исследования, посвященные книгам и статьям, публикующимся во Франции и за границей, и вовсе не сводящиеся к простым рецензиям: «Журнал Critique хотел бы дать по возможности полный обзор различных проявлений человеческого духа в областях литературного творчества, философских исследований, исторических, научных, политических и экономических знаний»[291].

Деги, который в будущем опубликует в журнале первую статью о Деррида («Гуссерль во втором чтении»[292]), заверяет его, что туда можно предложить «тексты почти любого объема»[293].

Он еще не знает, что у Деррида это «почти» приобретет очень точный смысл. Деррида поначалу задумывается о рецензии на «Тотальность и бесконечное» Эммануэля Левинаса. Но поскольку он чувствует, что ему понадобится спокойное лето, чтобы ее написать, он планирует на первое время статью о работе Жана Руссе, недавно вышедшей в издательстве Жозе Корти, «Форма и значение. Очерки литературных структур от Корнеля до Клоделя». Мишель Фуко также очень рад этому началу сотрудничества Деррида с Critique.