Деррида

Далее Деррида предпринимает, по его словам, «весьма частичное» прочтение произведений Левинаса. Особое внимание он уделяет намеченной в них встрече «двух исторических сказаний – еврейского и греческого». Задача представляется, по-видимому, скромной: «Сначала мы хотели бы оставаться верными темам и ставкам мысли, используя стилистические ресурсы комментария (оставляя в стороне несколько скобок и примечаний, содержащих наше недоумение)». Деррида подчеркивает сложность такого проекта: поскольку «стилистический жест… особенно в „Тотальности и бесконечном“, менее всего позволяет отделить себя от интенции», Деррида боится «прозаического выхолащивания в понятийной схеме, являющегося первым насилием всякого комментария»[311].

С первых недель 1964 года Деррида посещает курс Левинаса, который тот читает по вторникам вечером в Сорбонне, и на выходе из аудитории часто с ним разговаривает. Деррида хочет воспользоваться несколькими оставшимися до публикации его объемной статьи месяцами, чтобы подготовить к ней автора «Тотальности и бесконечного». Дело в том, что, хотя в целом исследование весьма хвалебное, оно содержит ряд критических замечаний. Левинас отправил Деррида собственноручно подписанный оттиск своего нового текста «След другого», а Деррида для начала посылает ему свои предшествующие статьи, обращаясь к нему несколько робко и опасливо:

Я долго раздумывал – с самого их выхода – о том, отправлять ли вам эти «мертвые листья»… Во-первых, потому, что они этого не заслуживали, а во-вторых, еще и потому, что я боялся тем самым поступить нескромно и обязать вас говорить со мной или писать мне о них. Мне всегда очень трудно решить, посылать или не посылать оттиски, что будет более дружественным жестом – сделать это или воздержаться.

Потом мы говорили о Жабесе, и я подумал, что предпринятая мной попытка сказать какие-то вещи на этих нескольких страницах в чем-то, в каком-то другом модусе, сообщается с тем, что я рискнул сделать в тексте, который вы вскоре прочитаете в «R[evue] de M[étaphysique]»… Итак, я осмелился направить вам три этих небольших текста, написанных по случаю, на самом деле «по случаям», если только предположить, что здесь могут быть случаи… В силу того, что они заставили меня высказать или объявить, я, во всяком случае, как всегда и как в тот вечер, когда мы расстались на имени Гегеля или Э. Вейля, чувствую себя максимально близким к вашей мысли и в то же время максимально далеким от нее, что является противоречием лишь в том, что вы называете «формальной логикой»[312]’[313].

В октябре 1964 года Деррида спешит передать первую часть опубликованной статьи ее главному герою, к ней он прилагает рукописную версию продолжения, прося Левинаса проявить снисхождение к ее состоянию: «Взглянув на нее, вы можете понять ту ненависть, которую я могу вызвать у ответственных секретарей журналов, типографов и т. д.». Он ждет реакции Левинаса, получившего «эти неосмотрительные страницы»[314], со страхом и одновременно верой. Автор «Тотальности и бесконечного» отвечает ему совершенно искренне: