Дервиш света

— Не может быть! Ну, Федя, поразительно! — Доктор поднялся, не веря своим ушам: — Я же, мы… Записку только что… Ты что-то путаешь, Федя.

— Да нет. Скорее! Отец побежал уже в депо. Геолог с почтой ехал.

— С почтой?

X

В скачке взмылил ты бока своего коня.

Абен Габуз

Центр города Самарканда украшали два довольно-таки внушительных здания — «Грандотель» и «Регина». Судя по рекламе, это были первоклассные гостиницы с комфортабельными номерами, с ваннами и… даже электрическим освещением.

Но приезжие жильцы очень сетовали на шум по утрам и вечерам. Оказывается, между «отелями» по гулкой мостовой по утрам и вечерам с грохотом и треском прорывалась громадная неуклюжая повозка — нечто вроде ковчега на колесах: деревянный тарантас с высокими, добротно, но грубо сколоченными из вершковых досок бортами кузова, в котором высилась целая хеопсова пирамида обшитых грубой, суровой тканью посылок — пестрых от блямб красного сургуча.

Прохожие восклицали почему-то всегда с энтузиазмом:

— Почта! Значит, красноводский почтовый идет по расписанию!

А самаркандские старушки удовлетворенно вздыхали: значит, наши гостинцы — урюк и изюм вовремя, к празднику попадут к московским или петербургским дочкам или племянницам…

У новоприезжего некоторое недоумение вызывали грузные толстяки-полицейские в полной амуниции, при шашках-«селедках» и кобурах со шнурками, восседавшие на верхушке пирамиды из посылок. Стражи сурово шевелили своими грозными усами, придерживали свои форменные фуражки за жесткие блестящие козырьки и орали, предупреждая прохожих: «Посторонись!»

По особому постановлению военного времени, почтовый тарантас не должен был ни на секунду останавливаться на всем протяжении восьмиверстного пути от почтамта до вокзала станции Самарканд.

Ни на секунду! А махина почтового тарантаса со своим многопудовым грузом, влекомая рвущимися вперед битюгами-рысаками, могла швырнуть с дороги — и отшвыривала безнаказанно — не только какого-нибудь тщедушного, перебегавшего через улицу разносчика халвы, а и высококолесную арбу.

Заслышав грохот, почти все спешили прижаться к обочине шоссе или перепрыгнуть через арык на тротуар, какая бы грязь ни была.

Перед «почтой» пасовали даже кучера чиновничьих и купеческих фаэтонов. Подальше от греха! Ищи-свищи покрытия убытков за поломки. На то и губернаторское особое постановление.

Но в чем дело? Почему такая помпезность? Такие темпы?! Такие меры предосторожности! Неужто надо молниеносно, да еще с полицейской вооруженной охраной препровождать невинные дары самаркандских садов любезным российским родственничкам?

Не в бабушкиных посылках, конечно, дело!

Деньги! Казенные суммы! Банковское золото, доходы хлопковых магнатов Пинхасовых, Вадьяевых, Калантаровых! Документы канцелярий губернатора и Областного правления вез каждый раз шумный, трескучий тарантас почты.

А охраняли свой груз полицейские охранники со всеми предосторожностями. И главным образом, от экспроприаторов. Даже в Самарканде, далеком, тихом, провинциальном, постреливали.

Уже имели место случаи дерзкого ограбления почты.

Почта-тарантас — волнующая, романтическая достопримечательность города. И потому единственный постовой полицейский Абдурахман, потрясавший всех своей иссиня-черной шелковой бородой, едва заслышав из-за поворота грохот железных ободьев по щебню, пронзительно свистел в свисток, врал на извозчиков и картинно становился «во фрунт», отдавая честь громыхающей тройке.

XI

Смешно упустить врага, а потом бежать но его следу.

Ибн Ямин

Змея — проявление зла, и кроме зла от нее ждать нечего.

Омар ибн Хафсун

Люди, узлы, дети. Доктор огляделся. При свете газокалильного фонаря он заметил кучку людей у высокой кустарниковой изгороди памятника генералу Анненкову, строителю Среднеазиатской железной дороги.

Судя по кепкам и цивильным картузам, это были станционные рабочие. Спинами они заслоняли человека в белой с черным киргизской шляпе. Со стороны почтовой конторы к группе шагал полицейский, спотыкаясь На булыжниках мостовой и путаясь в шашке-«селедке».

— Федя, беги в депо. Скажи, мы сейчас… — проговорил Иван Петрович и пошел навстречу полицейскому.

На привокзальной площади довольно сумрачно, но доктор разглядел громоздкий тарантас у домика привокзальной почты и ручные тележки, в которых полицейские чины выгружали посылки и мешки.

«Почту привезли… Но как он сумел? Там же полно фараонов!»

Иван Петрович остановился в двух шагах от рабочих и повернулся лицом к приближавшемуся полицейскому.

— Здравия желаю, господин полковник! — отдал честь полицейский и вытянулся.

— Здравствуйте! Это ты, Просин? — узнал доктор полицейского из почтовой Самаркандской полицейской охраны. — Что, все почту от разбойников охраняешь?

— С приездом, Иван Петрович, ваше высокоблагородие. На побывку изволили прибыть? Что там на фронте?

— Воюем. За святую Русь… Чего тебе? Почту привез?

— Так точно… От експриприятов… оберегаем.

— Стреляют?