Дерзай

– Погода в горах очень непредсказуема, – пожал плечами Леха, обвязывая вокруг пояса полотенце и тоже переодеваясь в плавки. – Сперва там может быть светло как днем и даже припекать, но набегает тучка и уже через пятнадцать минут – метель сбивает тебя с ног, и ты потихоньку замерзаешь насмерть.

– Как воодушевляет, – выдохнул Дима.

– Не беспокойся, с нами медсестра, и нам ничего не грозит, – ободрил Леха. Надев плавки, младший проводник выволок из палатки рюкзак и принялся скидывать на землю всю грязную сырую одежду. Затем он вытащил спальник и, расправив его, повесил на палатке. Руслан делал то же самое, и вскоре все вещи либо сушились на солнышке, либо ожидали стирки. Дима снова скрылся в палатке, и оттуда подавал мне спальники и сырые вещи. Также мы вытащили на солнце ботинки и оставили их сушиться. Пока Руслан с Диной возились с костром, а успевшая вымыться Аланка сушила волосы и о чем-то болтала с Петровичем, я, собрав наши с Димой вещи, подсел в воду к Лехе. Стирать руками я не умел и надеялся, что он меня научит. Вода была прохладная, но не ледяная, по такой жаре – самое то.

– Держи. Порошок и «Ленор» в одном боекомплекте, – Леха сунул мне в руку кусок хозяйственного мыла.

– Я слышал, что его делают из… ну, ты понял, – я, поморщившись, посмотрел на коричневое нечто в моей руке.

– Глупости какие! Это мыло на все времена. Отстирывает и ладно, – намылив майку вторым куском мыла, Леха принялся тереть ее до пены. – Намыливай, словно моешь руки. Три, не жалея.

– У меня же мозоли будут. Руки огрубеют, – заметил я, неумело намыливая майку.

– Подумаешь! Ты мужик, у тебя не должны быть изнеженные руки, – Леха осуждающе качнул головой, закончив натирать ткань майки и ополаскивая ее в воде. На камнях сидеть было не очень удобно, но что поделать.

– А давно ты в таких походах участвуешь? – я окунул майку в воду, и от нее начала расплываться в стороны грязная мыльная жижа.

– Мои родители альпинисты, погибли в горах. Петрович фактически усыновил меня в двенадцать лет, и брал с собой во все походы помощником. Так что, можно сказать, что я работаю с Петровичем с каменного века. Он как-то поймал меня во время одного из своих переходов, когда я воровал еду у туристов. Наверное, с того времени я и начал покорять просторы Алтая, – коротко, но содержательно рассказал Леха, закидывая на плечо чистую майку и принимаясь за штаны.

– А ты не думал о другой жизни? Или планируешь до конца своих дней водить экскурсии?

– А почему нет? – пожал плечами Леха. – Я нашел себя в этом. В городе мне скучно, а тут я могу делать, что хочется. Я везде выживу, я многое умею, и никто мне не указ. Я в любой момент могу уйти от Петровича и открыть свою туристическую фирму. Иметь свой бизнес. У меня ведь достаточно опыта.

– А в твоей практике бывали случаи… с летальным исходом? – спросил я, перекидывая через плечо очередную кофту.

– Был один раз, – немного подумав, припомнил проводник. – Мы были в горах, и один из альпинистов сорвался со скалы. Я говорил ему, что по мосту… – он запнулся и пояснил, – ну, знаешь, на ледниках местами есть огромные трещины, которые не перепрыгнуть, и их переходят по специальной лестнице. Так вот, я предупреждал его, что по этому «мосту» идут по одному, и он может не выдержать вес двух взрослых людей. Тот начал возмущаться, что это не мое дело, что он ходит, как хочет, и что наша с Петровичем задача вести их к месту назначения, потому что они заплатили огромные деньги. Некоторые люди не понимают, что в горах их деньги – всего лишь бумажки. Какой бы статус у тебя ни был, сколько бы денег ты не имел, в горах все равны. И инструктор отвечает за твою жизнь. Ты платишь ему, и он делает все, чтобы доставить тебя в пункт назначения целым и невредимым. Следовательно, чтобы не возникало разногласий, его надо слушаться. Тот альпинист не послушал…

Когда он ступил на «мост», там уже находился один альпинист. Он уже почти дошел, когда лестница треснула и проломилась. Страховка не выдержала двоих сразу и порвалась. Тот, что почти дошел, успел ухватиться за край, и мы его вытащили, а второй погиб, – Леха перекинул через плечо штаны и посмотрел на меня. – Вот и все. В горах инструкторам плевать на деньги. Их беспокоит твоя жизнь. Мертвые им точно не заплатят.

История звучала жутко. Неужели и нас ждет что-то подобное? То есть шанс погибнуть очень велик? Черт, я не подписывался на такое, я у отца единственный сын! А что скажут мои друзья? Хотя… мои единственные друзья – Димон с Аланой. Если так подумать, мне и оставить после себя нечего. Плакать по мне будут только предки, да и девушки у меня, как таковой, не было. В смысле, были и много, но чтобы какая-то особенная, ради которой хотелось бы вернуться даже с того света, не было. Почему я вдруг почувствовал себя полным идиотом?