Дерзание духа

«Чего хотел этот странный человек, и почему его деятельность есть поворотный пункт во всей истории греческого духа? Этот человек хотел понять и оценить жизнь. Вот, по-видимому, его роковая миссия, то назначение, без которого немыслима была бы ни дальнейшая античная жизнь, ни века последующей культуры. Кто дал право понимать и оценивать жизнь? И не есть ли это просто даже противоречие – понимать и оценивать жизнь?

Досократовская философия не могла и не хотела обнимать жизнь логикой. Тем более она не хотела исправлять ее логикой. Но Сократ поставил проблему жизни, набросился на жизнь как на проблему. И вот померк старинный дионисийский трагизм; прекратилась эта безысходная, но прекрасная музыка космоса, на дне которого лежит слепое противоречие и страстная, хотя и бессознательная музыка экстаза. Сократ захотел перевести жизнь в царство самосознания. Он хотел силами духа исправить жизнь, свободу духа он противопоставил самостоятельным проявлениям бытия, и отсюда – это странное, так несовместимое со всем предыдущим, почти что негреческое, неантичное учение о том, что добродетель есть знание…»

Пусть читатель простит нас за то, что мысль оборвана. Если она вас заинтересовала, отыщите это место на страницах его «Истории античной эстетики».

Можно соглашаться или не соглашаться с оценкой А.Ф. Лосевым Сократа, как и других античных мыслителей, но нельзя не признать, что текст читается легко, будто у нас перед глазами не философское, а литературное произведение. В то же время эта легкость далека от облегченности. Она вовсе не означает, что написанное в беллетристическом ключе исследование не требует напряжения ума, внимания. Считать так было бы весьма опрометчиво.

Но как он пришел к этой ободряющей читателя простоте?

Долгим, кропотливым, а порой изнуряющим трудом. Он не только постиг предмет, он воспринял его ощутимо, конкретно, личностно. Эти знания не заучены, они – пережиты. И лишь тогда стали его достоянием, убеждением.

Так оно и есть: подлинная мысль, развиваясь, становится вроде бы осязаемой. Еще до своего выражения и осуществления в слове она не просто продумывается, она переживается автором. Только в этом случае мы говорим о рождении идеи, о творчестве.

Занимаясь многие годы изучением античности в самых разных аспектах и проявлениях, А.Ф. Лосев изобразил в своих трудах неповторимость античного типа культуры в сравнении с другими эпохами, преимущественно со средневековьем и Возрождением. Выработав подход к изучению явлений культуры, ученый настаивает на важности рассмотрения материальной и духовной ее сторон в их совокупности. Они равно необходимы и значимы для целостного взгляда на исторический период, ибо несут в себе специфические особенности – первопринципы, по Лосеву, – являющиеся обобщением множества культурно-исторических фактов.

Вникая в открытия, сделанные Лосевым, я вдруг задумался вот над чем. Почему гуманитарные сферы, вроде бы столь далекие от переднего края НТР, вновь оказались столь важными для нас? Даже необходимыми – и жизненно-конкретно, и интимно. Это не просто ни с того ни с сего возникшая блажь познания прошлого. Нет, сформировалась потребность оглянуться в далекое, чтобы унести его с собой, в завтрашний день. А влияние тут таких людей, как Д.С. Лихачев, А.Ф. Лосев, Л.М. Леонов, несомненно.

Свойство таланта – проявив себя, влиять и пробуждать интерес к своим исканиям. Настойчивая, многолетняя работа советской науки над классикой, творческим наследием прошлого сделала свое. Усилия Лосева и его замечательных единомышленников оказались той освежающей средой, которая разожгла интерес к древности. В баснословно далеких от нас эпохах ученые и писатели выявили близкий и необходимый нам смысл.