Держать в плену

Наверху есть несколько дверей, и Игнасио ведет меня к последней в коридоре. Эта дверь отличается от других. Похоже, что дерево было вырезано вручную с замысловатыми узорами и цветами.

Игнасио поворачивает ручку, толкает дверь и грубо швыряет меня на большую кровать в центре комнаты. Я падаю на мягкие простыни и свирепо смотрю на него. Он указывает толстым, покрытым татуировками пальцем.

— Оставайся здесь, — говорит он, обращаясь ко мне, как к собаке.

Убедившись, что я не собираюсь выбежать из комнаты, он уходит, закрыв за собой дверь. Жду, когда щелкнет замок, но больше ничего не слышу, кроме звука удаляющихся шагов. Я думаю о том, чтобы уйти, о бегстве, но потом вспоминаю о многочисленных охранниках снаружи с собаками и огромном высоком заборе, окружающем территорию. Я бы и на несколько футов не отошла от входной двери, не будучи пойманной… или застреленной. Нет, я должна выждать время, дождаться идеальной возможности сбежать.

Поднимаясь с кровати, оглядываю комнату.

Здесь очень по-мужски: мебель из темного дерева, каменные панели на стенах, черный ворсистый ковер под огромной кроватью и кресло из кожи и металла в углу.

В этой комнате нет окон, но есть две двери, и я открываю их обе. Одна ведет в большую гардеробную, полную черных костюмов, рубашек, галстуков и модельных туфель, а другая — в большую современную ванную комнату со стеклянным душем и медной ванной на ножках в виде когтистых лап.

Медленно подхожу к раковине и смотрю на свое отражение. То, что я там вижу, пугает меня. Я даже на себя не похожа. Волосы в ужасном беспорядке, глаза налиты кровью, потеки туши прилипли к щекам, а кожа покрыта кровью и грязью. Платье полностью испорчено, и я быстро сбрасываю его. Затем снимаю туфли, лифчик, трусики и иду в душ. Включив воду, я делаю ее настолько горячей, насколько могу выдержать, и счищаю грязь со своего тела куском мыла, которое нахожу на полке.

Вода такая приятная, успокаивающая, что я начинаю плакать. И как только я начинаю, то не могу остановиться. Мой разум взбудоражен всем, что произошло за последние несколько дней. Нас с Селиной похищают и вздергивают, как животных. Константин чуть не изнасиловал меня, но затем отпустил. Меня увозят на остров, продают моему похитителю. Все люди, погибшие в клубе. Девушка, которую вытащили из фургона и избили до полусмерти. Мужчина из самолета, которого убили у меня на глазах.

Столько жизней унесено и безвозвратно изменено за такой короткий промежуток времени. Столько трагедий. И я просто нахожусь в эпицентре всего этого, наблюдаю, и должна как-то выживать. Но как? Как я могу пережить это?

Мои ноги угрожают подогнуться, и я медленно соскальзываю на кафельный пол. Опускаю голову на колени и рыдаю под струями воды. Теперь, когда я наконец-то одна, то позволяю себе осознать серьезность своего положения и нервного срыва. Я просто надеюсь, что Селину каким-то образом спасли и что ее не постигнет подобная участь. Это единственное, что сохраняет мне рассудок. Единственное, что дает мне хоть какое-то чувство покоя в этой ужасной ситуации.

Глава 8

Матео

После того, как я заканчиваю объяснять Игнасио, моему первому помощнику и силовику, все, что произошло на Острове, он глубоко вздыхает и спрашивает: — Итак, что ты собираешься с ней делать?

— Вопрос на семь миллионов долларов, — говорю я с ухмылкой. — Понятия не имею.

Я действительно не знаю, что делать. Я не планировал так далеко наперед. И, может быть, именно это бесит меня больше всего на свете. Я никогда не принимаю решения, предварительно не обдумав около миллиарда различных сценариев, которые могут произойти. Но когда я увидел эту молодую женщину, стоящую там, то принял опрометчивое, за долю секунды, решение, которое в конечном итоге могло изменить мою жизнь. Я позволил этому случиться. И в этом заключается дилемма.

Достаю из кармана свою счастливую монетку, перекатываю ее по костяшкам пальцев, нервная привычка, оставшееся с детства. Монета представляет собой старое песо из алюминиево-бронзового сплава, которое мой отец подарил мне незадолго до того, как его убили. Я так и не продал ее, не избавился от нее. Это единственное, что у меня осталось от него, так что одна сентиментальная ценность делает монету бесценной в моих глазах. Монета была со мной все эти годы, все взлеты и падения, никогда не менялась, единственная постоянная вещь в моей жизни.

— Я могу сделать это быстро, — предлагает Игнасио, привлекая мое внимание. Он предлагает мне легкий выход из всей этой ситуации. — Она даже ничего не почувствует.

Но мысль о том, чтобы он выволок Арию на задний двор и расправился с ней, как с животным, мне не нравится.

Я отмахиваюсь от его идеи.

— Мне просто нужно немного времени, чтобы подумать, — объясняю я.