Держать в плену

Он бросает на меня многозначительный взгляд и спрашивает: — Итак, ты так и не рассказала мне правду о том, как Ария волшебным образом появилась в твоей жизни почти за одну ночь. Как все это произошло, я могу спросить об этом?

Поднимаю бровь, глядя на него.

Он хочет затронуть эту тему сегодня вечером? Я не могу не задаться вопросом о его мотивах. Прочищая горло, я отвечаю ему частичную правду.

— Нас познакомил мой бывший коллега.

— Итак, свидание вслепую? — Спрашивает он, переводя взгляд с Арии на меня и обратно.

Я замечаю, что Арии становится неуютно.

Ей не нужно говорить или двигаться. Теперь я так хорошо знаю ее тело. Как будто мы связаны на каком-то подсознательном уровне.

Ненавижу, что дядя настоял на том, чтобы мы сели по обе стороны от него. Хочу, чтобы она была рядом со мной, чтобы я мог ее успокоить. И я точно знаю, что могло бы успокоить мою маленькую пленницу — заставить ее мурлыкать, поглаживая ее мягкую киску под столом.

— Ходят слухи, что ты купил ее на аукционе, — объявляет мой дядя, отрывая меня от грязных мыслей.

Я пристально смотрю на него, задаваясь вопросом, как он мог это услышать.

— Слухи — это всего лишь слухи, — язвительно замечаю я.

— Ария, возможно, ты расскажешь мне правду о том, что мой племянник приобрел тебя, — настаивает Доминго, переключая свое внимание на нее и заставляя меня встрепенуться.

Она смотрит на него глазами лани, прежде чем ее взгляд устремляется через стол на меня. Она не хочет меня расстраивать, и я вижу страх в ее глазах. Даже спустя столько времени она все еще боится меня. И, черт возьми, от этого мой член становится твердым.

— Продолжай, Ария. Скажи ему правду, — убеждаю ее.

Я хочу услышать о нашей истории из ее хорошенького маленького ротика. А потом, когда мы останемся одни, если она меня разочарует, я отшлепаю ее по заднице к чертовой матери, прежде чем напомню ей, кому она принадлежит.

— Мы… мы встретились на… благотворительном аукционе, — говорит она, и я не могу не улыбнуться ее маленькой лжи.

— Благотворительный аукцион, — повторяет Доминго, прежде чем из его груди вырывается смех. — Я ни на минуту в это не верю, моя дорогая. Единственное, что благотворительно в моем племяннике, так это то, со сколькими женщинами он переспал за свою жизнь.

Я ударяю кулаком по столу, заставляя хрустальные бокалы дребезжать от силы удара.

— В какую игру ты, блядь, играешь? — Спрашиваю сквозь стиснутые зубы.

Почему он хочет знать правду? И почему сейчас? Это неприятное чувство, которое было в глубине моего сознания с тех пор, как я попал сюда, становится больше и громче, как предупреждающий маяк.

— Я просто хочу знать, как мой племянник заполучил такую красивую женщину, — говорит он с мягким смешком, изображая, что все это забава и игры.

— Ты хочешь сказать, что я не могу заполучить красивую женщину? Ты называешь меня уродом? — Мой голос полон гнева.

— Конечно, нет. В конце концов, ты похож на своего красивого дядю, — говорит он с непристойной ухмылкой.

Я беру стоящий передо мной бокал с вином и смотрю на жидкость. И когда мысль о том, что в нем может быть яд, приходит мне в голову, я ставлю его обратно, не выпив ни капли. Волосы у меня на руках встают дыбом. Единственное, что у меня было после убийства моей семьи, — это инстинкт. Я никогда не подвергаю его сомнению. Здесь определенно что-то не так.

— Почему ты хотел, чтобы мы приехали в Калифорнию? ы был так настойчив по этому поводу по телефону, но мы едва вели дела с тех пор, как я приехал.

Я смотрю через стол на Арию. Она слегка ерзает на своем стуле. Возможно, тоже чувствует, что что-то не так. У нее такая сильная интуиция, моя девочка.

Я поворачиваюсь и многозначительно смотрю на своего дядю.

— Это из-за Арии?

Он планирует попытаться забрать ее у меня? Сначала ему придется вырвать ее из моих холодных, мертвых рук.

— Я просто пытаюсь завязать разговор, — говорит он, отпуская меня. — Давай просто насладимся едой.

Я отодвигаю свою тарелку, она нетронута.

— Я не голоден.

Встаю и смотрю на Арию.

— Мы собираемся вернуться в Мексику. На самом деле, прямо сейчас, — говорю я.

— Сядь на хрен, Матео, — говорит Доминго сквозь стиснутые зубы. — Мы здесь еще не закончили.

Я возвышаюсь над ним и смотрю на него сверху вниз. Он, блядь, меня больше не пугает. Когда я был маленьким, он был жестоким человеком, и я его очень боялся. Но теперь он всего лишь пехотинец под моим сапогом.

— С кем, черт возьми, ты думаешь, ты разговариваешь? Я глава familia, — напоминаю я ему.

— О, я в курсе этого. Поверь мне, я думаю об этом каждый гребаный день своей жизни. Как тебе удалось выжить и занять мое законное место, — издевается он.

Я прищуриваюсь и машу рукой в его направлении.

— Просвети меня, дядя. Расскажи еще раз, как тебе удалось выжить и остаться невредимым, когда остальная часть моей семьи была жестоко изнасилована, замучена и убита.

Годами я хотел знать правду.

— Я до сих пор помню выражение твоих глаз в тот момент, когда ты понял, что я все еще жив. Это было не облегчение. Это было удивление.

Он свирепо смотрит на меня.

— В чем ты пытаешься меня обвинить, Матео?