Держава том 4

– Да, да! – подтверждал написанное в псевдодоносе. – У него в багаже два браунинга. Сообщил, что приехал не один, а с девицей Ниной Александровной, которая будет у меня завтра. Думаю, что она везёт бомбу, – ввёл в ступор незадачливого и наивного подполковника. – Николай Яковлевич велел мне взять у вас билет в Купеческий сад, чтоб я собрал там точные приметы намеченных жертв, – перепугал жандарма, весьма высоко подняв в его глазах свою персону.

– Кулябко полностью мне доверяет и уцепился за мою персону, как утопающий за соломинку, – придя на встречу в харчевню «Гопак», сообщил Ицхаку и его товарищам. – Подумал, что раскусит, когда с дури ляпнул о намерении собирать точные приметы намеченных жертв, но он даже в голову не взял, что портреты Кассо и Столыпина часто печатают в журналах.

– Случайно хохлацкого хвоста за собой не привёл? – струхнул Бобинчик, уразумев, что игра пошла по крупному и ставки весьма высоки… Вплоть до его жизни.

– «Хвост» сейчас соображает тем местом, из которого растёт, как заработать орденок за сохранность жизни Его величества.

– Ну что ж. Мы верим тебе, – поощрительно похлопал по плечу Богрова Ицхак, не заметив пренебрежительную гримасу на его лице.

Утром 1-го сентября Спиридович лично проинформировал Столыпина о готовящемся покушении, попросив его передвигаться по Киеву в закрытом авто.

– Да увольте меня, полковник, от своих страшилок, – не поверил ему министр внутренних дел. – Государя лучше берегите, – и пешком, оставив дома даже адьютанта, прогулялся по Институтской до дома Госбанка, где проживал его товарищ, министр финансов Коковцев.

Вечером сидел без охраны в обычной ложе на ипподроме, где проходил смотр «потешных», или бойскаутов, по-заграничному, состоящий из учеников гимназий.

На 21.00 в Городском театре, что на Большой Владимирской, согласно программе торжеств, была запланирована опера «Сказка о царе Салтане», в присутствии императора с дочерьми и его свиты.

– Театр проверить с чердака до подвала, – нервничал Кулябко, отдавая распоряжение своим подчинённым. – Досконально проверить пол в зале, бархатную обшивку барьеров и хрустальную люстру: «Не подпилил ли её Николай Яковлевич». – А главное – тщательный отбор публики. Все билеты именные, кроме десяти в задних рядах партера для агентов охранки.

Секретный агент Алентов, он же Бехарер, он же Богров, лично из рук Кулябко получил билет на место №406 в 18 ряду.

Театральную площадь в тот вечер охранял усиленный наряд полиции. По прилегающим улицам без устали прогуливались столичные и киевские филёры. Перед главным входом в Киевский театр оперы, конные городовые без промедления отгоняли освободившихся извозчиков.

В 20.45 автомобиль подвёз Столыпина к боковому подъезду театра. Через 5 минут он прошёл в зал и занял место в 1-м ряду.

В обширном зрительном зале, как говорится, яблоку негде было упасть, хотя не все высокие киевские чиновники удостоились чести получить именные билеты в Оперу.

Фраки, мундиры и умопомрачительные женские наряды, как цветы в оранжерее, украшали ложи и партер театра.

Музыканты настраивали инструменты.

Чем-то недовольный капельмейстер, сжимая в правой руке палочку и временами угрожающе взмахивая ею, переругивался с вихрастым евреем-скрипачом, канифолившим смычок, которым, в свою очередь, стращал капельмейстера.

Но вот всё стихло и замерло.

Угомонились даже капельмейстер со скрипачом.

Взгляды избранной публики благоговейно вперились в глубину слабо освещённой генерал-губернаторской ложи, где появился император с дочерьми.

Через несколько минут зазвучали начальные аккорды оперы, прерванные множеством громких голосов, кричащих одно слово: «Гимн!»

Офицеры в партере поднялись во весь рост и повернулись кругом, лицом к находившейся в конце партера генерал-губернаторской ложе.

Кричал почти весь зал. Музыка смолкла. Капельмейстер взмахнул палочкой, и музыканты поднялись со своих мест. Последним нехотя встал вихрастый скрипач.

Взвился занавес.

На авансцене живописно выстроилась участвовавшая в представлении труппа. По знаку капельмейстера хор, под звуки оркестра, торжественно грянул: «Боже, царя храни».

Весь зал начал подпевать.

Император медленно поднялся из кресла и замер, держа по швам руки и откинув вверх голову.

Взгляд его с люстры переместился к сцене и первому ряду, задержавшись на крупной фигуре своего премьера.

Председатель Совета министров глядел не на своего государя, а в сторону выхода из зала.

«Что, интересно, он там увидел?» – расслабился Николай, услышав заключительные аккорды гимна, и просунул левый локоть под эфес шашки.

– Ур-ра! – кричали сотни голосов.

У барьера вдоль оркестровой ямы столпились офицеры, и даже генералы.

Занавес опустили. Музыканты сели, держа наготове инструменты, чтоб начать оперную мелодию сказки.

Но крики не смолкали.

И по взмаху палочки капельмейстера, оркестранты вновь поднялись, и второй раз исполнили гимн.

Кулябко, чувствуя непонятную внутреннюю тревогу, приказал жандармскому чину в штатском вызвать Богрова, пока в театре творится тарарам.