Держава том 4

– В клинику Маковского на Малую Владимирскую. Может, выкарабкается, – словоохотливо продолжил врач. – Одна пуля легко ранила Столыпина а руку, но другая попала в грудь. Однако его превосходительство спас покровитель Киева и святой Руси Владимир в образе ордена, куда попала пуля и изменила гибельное направление в сердце, – на едином дыхании выпалил он, и поспешил за носилками с раненым.

– Ну, слава Богу, – широко перекрестился Спиридович, краем глаза заметив вошедшего в холл штабс-капитана.

К нему уже подошёл Кулябко.

– Ну что? Арестовали злоумышленников?

– Никак нет, господин подполковник. Все двенадцать комнат оказались пусты.

– Что, никого там не было? – совершенно растерялся жандарм, понимая, что оказался обыкновенной пешкой в чьей-то умной игре.

– Ну как не было? – вспомнил хамское отношение подполковника в первую их встречу у дверей в вестибюле. – Кот из-под кровати выглядывал, морда эсеровская.

– Нашли время шутить, – отмахнулся, даже не оскорбившись, Кулябко.

Допрос Богрова продолжался до утра, после чего уже сам Курлов попытался забрать убийцу к себе, в охранное отделение.

Но прокурор проявил характер и приказал отправить арестованного в тюрьму Киевской крепости – Косой капонир.

В первые дни газеты печатали оптимистичные бюллетени, описывая, что режим в клинике весьма благоприятный для лечения, и даже мостовую на Малой Владимирской, по приказу генерал-губернатора, застелили соломой, дабы проезжавший транспорт не создавал шума.

Пулю изъяли, но оказалось, что осколки ордена сыграли роковую роль, поразив печень, и 5-го сентября Столыпин скончался.

Вскрыв завещание, присутствующие замерли от какого-то мистического ужаса, прочитав: «Я хочу быть погребённым там, где меня убьют».

– Бедный, он знал, он чувствовал, что его убьют и постоянно жил с этой мыслью, – разрыдалась жена.

9-го сентября Столыпин был погребён в Киево-Печёрской лавре.

В трапезной церкви, где проходило отпевание, собралось правительство, высшие генералы и офицеры, члены Госсовета и даже крестьяне из ближайших деревень.

Государь не присутствовал…

«Я не смогу держать маску хладнокровия, уверенности, невозмутимости и разрыдаюсь, как мальчишка. При жизни я мог быть чем-то недоволен и даже злиться на него, а сейчас в душе лишь бесконечная жалость от потери этого умного человека. Второго такого мне не найти», – отстояв 6-го сентября панихиду во Владимирском соборе, уехал из Киева, где всё дышало произошедшей трагедией, в Севастополь.

Следствие двигалось удивительно быстро, и уже 9-го сентября состоялось заседание военно-полевого суда, приговорившее убийцу к смертной казни через повешение.

Вечером следующего дня приговор утвердили, но исполнение отложили на сутки, потому как наступила ночь с субботы на воскресенье. А казнить накануне воскресенья в России не полагалось.

В ночь на 12-е сентября, приговорённого вывели на один из фортов крепости – Лысую гору, где соорудили виселицу, и в 3 часа ночи приговор привели в исполнение.

Император назначил расследование действий должностных лиц.

Виновные тут же нашлись: генерал-лейтенант Курлов, вице-директор Веригин, полковник Спиридович и Кулябко.

Курлов написал рапорт и к радости генерал-губернатора Трепова тут же получил отставку – не в свои сани не садись.

Веригина по-тихому уволили из министерства внутренних дел.

Спиридович совершенно не пострадал, поскольку его главнейшей функцией являлось обеспечение безопасности царской семьи и государя, а они не пострадали.

Николай Николаевич Кулябко был отрешён от должности, и кроме обвинения «в бездействии власти, имевшим особо важные последствия», подвергся проверке и был уличён в растрате средств. За это предан суду и приговорён к тюремному заключению. Отсидел, правда, вместо шестнадцати месяцев всего четыре.

Затем проживал в Киеве, удачливо трудясь агентом, только не в полиции, а по продаже швейных машинок.

Не воруй, однако!

А что жизнь премьер-министру не сохранил – это дело десятое.

Армейское бытие, между тем, шло своим чередом.

В начале октября командир лейб-гвардии Павловского полка генерал-майор Некрасов собрал в портретном зале офицерский состав.

– Господа! – начал он. – Вы знаете, что международная обстановка после русско-японской войны существенно осложнилась и правительство понимает – без мощной армии Россия великой державой не будет. А некоторые офицеры совершенно завалили работу по внедрению благоразумного безалкогольного образа жизни в стройные ряды нашего полка, – осуждающе глянул на Акима. – А ещё председатель полкового общества этой, как бишь её – трезвости. Штабс-капитан Рубанов, что вы сделали недовольное лицо? Где адъютант полка? Завтра утром на моём столе должен лежать приказ, начинающийся со следующих параграфов, – задумчиво откашлялся, и продолжил: »В 5.00 часов вечера в Михайловском манеже Его высокопревосходительство командир Гвардейского корпуса генерал от инфантерии Данилов…

– По прозвищу «Петрушка», – шепнул Буданову Аким.