Держава (том первый)

— Никак нет! — покраснел мальчишка, протягивая барину потрёпанную книжицу.

— А.С.Пушкин, — прочитал тот. — Молодец! Вот с кого пример бери, — попенял младшему сыну.

Глеб глядел на рыжего, как на них облезлый волкодав.

Аким взял у отца книгу, полистал и удивлённо оглядел Васятку. Так несопоставим был Пушкин и этот курносый невысокий мальчишка, с синими мечтательными глазами.

— Нравится? — спросил у него.

— Очень! — закивал тот головой.

— А что ещё читаешь?

— Книг больше нет. Тятька не хочет на баловство деньги выбрасывать, — совсем застеснялся парнишка.

— Ну, так я тебе завтра Некрасова привезу, — пообещал, поднимаясь с лавки Аким.

— Нужен он тебе, — когда ехали домой, ревниво выговаривал брату Глеб, — просветитель нашёлся, — совсем обидевшись, стегнул в сердцах лошадь.

Отец мчался далеко впереди.

— Но-о! — заорал Аким и тоже понёсся, вдыхая упругий ветер.

Белая рубаха пузырилась у него на спине.

На следующий, день всей семьёй, качаясь на волнах, пересекали Волгу на пыхтящем от усердия катере. Нещадно дымя трубой, и что есть силы сигналя, катерок сбавил скорость, пропуская огромный белый пароход с нарядным народом на палубе.

Балуясь, Аким стянул с себя рубаху и принялся махать ею над головой.

Тут же с парохода, веселясь, ответили ему белыми платками, шляпами и даже зонтиками.

Корабельный оркестр на верхней палубе, посвятил дымящему трубой катерочку туш.

— Какая честь, — смеялся Максим Акимович, тоже помахав вслед пароходу.

«Как хорошо всё в этом мире», — думал Аким, раскачиваясь на волнах.

На ромашовском берегу их уже ждали две пролётки.

— А мы вас ещё вчера надеялись встретить, — обнимала подругу на террасе дома Любовь Владимировна.

— Вчера была конная прогулка, — пожимая руку брату, сообщил Максим Акимович.

Лиза, на правах хозяйки, повела подрастающее поколение в белую каменную беседку, откуда все полюбовались на Волгу. Потом показала заповедные места, где росла малина и краснели редкие ягоды отошедшей уже клубники.

— Ну что, Аким, Ромашовка лучше Рубановки? — идя по липовой алле к дому, поинтересовалась она у кузена.

— Чем это, интересно? — возмутился тот.

— Чем лучше? — подхватил тему Глеб. — У вас Венус в клумбе, а у нас — конногвардеец. И цветов у нас больше и сад лучше.

— Дураки! — показала им язык двоюродная сестра и убежала в дом.

— Нечего и обижаться, — рассуждали братья, сидя в тени на террасе, — подумаешь, площадка для крокета у них есть… Зато у нас — гамак и качели.

— Мальчишки, где вы, — позвала братьев Любовь Владимировна, — мы едем на пикник.

У чугунных ворот уже ждали два поместительных ландо с распаренными кучерами. Ещё одну коляску с провизией отправили в путь пораньше.

— Чего здесь встали, надо было к дому подъехать, — обругал работников гужевого транспорта Георгий Акимович. — Сюда корзины ставьте, — указал прислуге. Как всегда, в последний момент выяснилось, что чего–то забыли. — Эх, и бестолковый народ! — пожаловался брату.

— Я тебе и говорю, что солдаты лучше, — одним махом оказался в ландо Максим Акимович. — Давно я не видел Ромашовку, — наблюдал за босоногими, белоголовыми детьми, в домотканых рубахах, игравших в пыли на дороге. — Постоялый двор какой отгрохали, поболе нашего.

— Зато у нас трактир обширнее, — развеселил всех Глеб, разглядывая каменную церковь и стрижей, летающих над колокольней.

— А у нас кузня лучше, — вступился за честь Ромашовки сидевший у отца на коленях Арсений.

Он ещё не понимал, что такое трактир или постоялый двор, но точно знал, что у них всё самое лучшее.

Выехали на простор полей и бойко запылили по дороге с колосящейся по сторонам рожью. Через полтора часа углубились в небольшой лесок и ещё полчаса потряслись по колдобинам лесной дороги, больше похожей на тропу, выехали на мелколесье и остановились у тихой неширокой речки с поросшими травой берегами и вётлами, наклонившимися к воде.

Неподалёку, в купе берёз, стояла старая, при царе горохе строенная мельница, с привязанной у плотины утлой лодчонкой. Вода монотонно журчала у огромного, покрытого зеленью колеса.

— Вот это да-а! — восхитился Аким и вместе с братом помчался исследовать мельницу.

У колеса их догнали Арсений и Лиза. Несколько минут молча глядели на пенящуюся и урчавшую воду.

— Вот тут водяной живёт, — указал на омут с воронкой водоворота Глеб.

Арсений прижался к сестре.

— Сом большущий может и живёт, а водяных не бывает, — погладила по голове брата Лиза.

— Так скажи ещё, что и леших не бывает? — оскорбился Глеб.

— Конечно, скажу, — направилась она к мельничному сараю, ведя за руку брата.

Огромная, воркующая стая голубей покрывала балки под дырявой крышей и щелястый пол забелённого мучной пылью сарая.

Вдруг голуби беспокойно загалдели, громко захлопали крыльями, но тут же успокоились, уступив дорожку белобородому, в белой рубахе и белых от мучной пыли портках, старому мельнику.

— Леший! — заорал Глеб.

Заверещав и бросив брата, Лиза помчалась к родителям.

— Не бойся, — успокоил дрожавшего Арсения Аким, — это добрый дедушка–мельник, — не совсем уверенно произнёс он, отступая на шаг, а потом тоже решил побыстрее вернуться к взрослым.