Читаем Держава (том второй) полностью

— Что, что случилось? — тяжело дыша, произнёс вбежавший с улицы помощник швейцара и, поняв, с огромнейшим удовольствием смазал офицера по лицу.

— Не сме–е–ть, — тонким голосом завопил поручик.

— Чего стоишь, Парфёнов, закряхтел швейцар, обращаясь к помощнику, — руки ему крути, да наган отымай, — услышали ещё один выстрел, осыпавший крошку с потолка.

По устланной ковром лестнице сбегали люди. Другие, удивляясь, что не встречает швейцар, входили в дверь.

— Что происходит? — и замирали, видя лежащего на полу Сипягина.

— Да всё, всё, отпустите руку, — с удивившим его самого спокойствием, произнёс убийца, выпуская из пальцев револьвер, и как бы издалека слыша: «Доктора-а… Пакет привёз… Что же его высокопревосходительство на полу… Поднять следует», — увидел запыхавшегося городового, и отстранённо наблюдал за сотворимой им суетой, сам толком не понимая ещё, что сделал.

Сипягин пришёл в себя от страшной боли и, застонав, всё вспомнил. А увидев промокшую от крови шубу, которую сердобольно кто–то подсунул ему под голову, осознал, что умирает… Что вся эта суета бессмысленна… И тут его охватил не страх, а ужас…

— Скажите жене.., — хотел громко сказать, но лишь захрипел и захлебнулся кровью… «Чистый белый лист.., — подумал он, из последних сил цепляясь за уходящее сознание, — белая чистая бездонность… Господи… Ещё хоть минуту…»

И уже уходя в небытие, в ту самую белую, чистую бездонность, прошептал: «Я верой и правдой служил государю, и никому не желал зла…»

А может и не прошептал, но именно так доложили императору, когда вечером того же дня, он стоял в окружении министров и царедворцев рядом с вдовой и, с трудом сдерживая слёзы, глядел на гроб с телом Сипягина.

Краем уха он слышал тихий говор: «Он умирал как истый христианин». «Последние слова были: «Я желаю видеть Государя Императора». «Какая подлость… Переодеться офицером… и убить…»

— Принимая высокий пост, ваш супруг, присягая пред Святым Евангелием «до последней капли крови служить Его Императорскому Величеству», сдержал слово, — тихо сказал Александре Павловне. — Ваш муж был одним из моих друзей, и вот его не стало.., — судорожно вздохнул Николай и окаменел лицом, вновь услышав шёпот придворных: «Не слышали, кого назначат на место усопшего?». «Ещё не решено… Но государь беседовал с Вячеславом Константиновичем Плеве…». «Неспроста всё это…».

Максим Акимович Рубанов в каком–то оцепенении стоял неподалёку от государя, и тоже слышал домыслы и разговоры, но они не трогали его ум и душу.

Прямо перед ним, на широком столе трапезной, под серебряным глазетовым покровом, со сложенными на груди руками, лежал его друг.

«Вечерком милости просим ко мне», — вспомнил последние слова Сипягина. «Вот и встретились в любимой твоей трапезной…», — чтоб не выказать слёз, молча поклонился вдове с государем, и вышел из столовой.

В уличной суете, протиснувшись сквозь густую цепь полиции, среди министерских, дипломатических и дворцовых карет с гербами и золотыми орлами, с трудом увидел свою.

— Домой, — коротко велел гордо седевшему на облучке Ивану, пренебрежительно кивнув отдавшему честь полицейскому приставу.

«Поздно вы сбежались… Раньше суетиться следовало», — подумал он.

4-го числа Сипягина хоронили. За квартал от церкви, при главном управлении отдельного корпуса жандармов, где происходило отпевание, всё было оцеплено полицией.

На этот раз Рубанов стоял вдалеке от гроба, окружённого посланниками почти всех европейских держав, членами Госсовета, великими князьями и княгинями. Рядом с вдовой стояли Их Императорские Величества.

Когда мимо прошёл, отдавший какие–то распоряжения, статс–секретарь по делам Финляндии фон Плеве, толпа почтительно расступилась, пропуская сановника туда, где стояли небожители.

«Вот, вот идёт новый министр внутренних дел», — шептались в толпе.

«И откуда все всё знают, когда даже до меня, генерал–адьютанта, ещё не дошёл высочайший указ о назначении», — покачал головой Рубанов.

Однако вечером, после погребения, утомлённый курьер вручил ему оный указ.

В эти же дни православная Россия отмечала Вербную неделю.

Конногвардейский бульвар потерял свой строгий, презентабельный вид из–за сколоченных дощатых ларьков, натыканных между деревьев по обе стороны бульвара.

Сюда–то, на Вербный базар, и пригласил Аким свою любимую.

Держась за руки, они наслаждались этим касанием. Вокруг толкались гимназисты, студенты, курсистки, домохозяйки и мелкие чиновники с жёнами.

Их целомудренную беседу прерывали бесконечные вопли торговцев, с шутками и прибаутками расхваливающих товар, смех молодёжи, девичий визг, когда заигравшийся влюблённый студент осыпал свою пассию конфетти или опутывал её серпантином.

— Новый год какой–то, — смеялась Натали, снимая с плеча длинную ленту серпантина.

Эта какофония звуков активно усиливалась трелями свистулек, треском бесконечно мелькавших тёщиных языков, с шумом выпрыгивающих из коробочек чёртиков, бренчанием балалаек, разливами гармоней и заунывным хрипом шарманок.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Проза
Чингисхан
Чингисхан

Роман В. Яна «Чингисхан» — это эпическое повествование о судьбе величайшего полководца в истории человечества, легендарного объединителя монголо-татарских племен и покорителя множества стран. Его называли повелителем страха… Не было силы, которая могла бы его остановить… Начался XIII век и кровавое солнце поднялось над землей. Орды монгольских племен двинулись на запад. Не было силы способной противостоять мощи этой армии во главе с Чингисханом. Он не щадил ни себя ни других. В письме, которое он послал в Самарканд, было всего шесть слов. Но ужас сковал защитников города, и они распахнули ворота перед завоевателем. Когда же пали могущественные государства Азии страшная угроза нависла над Русью...

Валентина Марковна Скляренко , Василий Григорьевич Ян , Василий Ян , Джон Мэн , Елена Семеновна Василевич , Роман Горбунов

Детская литература / История / Проза / Историческая проза / Советская классическая проза / Управление, подбор персонала / Финансы и бизнес