Держи меня крепче

— Мы ночуем вместе так часто, что законы чести уже требуют от меня жениться.

О Господи! Максим, шутка не зашла! Потому что я чувствую, как мои щёки заливает жаром, и больше смотреть открыто парню в глаза не получается. Да, он прав: слишком часто. Сначала в одной квартире, потом в одной комнате, теперь в одной постели.

— Да ладно, Нина, ты слишком остро реагируешь на шутки, — он, смеясь, переворачивается на живот. — Я серьёзно, ты как? Голова болит?

— Вроде бы нет.

— Эти придурки подбросили тебе в пиво транквилизаторы, поэтому тебя унесло. Но ты правильно сделала, что позвонила мне, — теперь его тон становится абсолютно серьёзным. — Гуля — полный отморозок. Думаю, ты понимаешь, зачем он это сделал.

Максим отталкивается руками от постели и спрыгивает на пол на ноги, пока я перевариваю то, что он сказал.

— Не понимаю…

— Что ты не понимаешь? — он берёт футболку со спинки стула и натягивает. — Для какой цели этот мудак опоил тебя? Ты серьёзно, Нина?

От прежней лёгкости и следа не остаётся. Максим поворачивается ко мне, смотрит, жёстко сжав губы в линию.

— И закинул он тебе такую дозу, что твой организм отреагировал слишком сильно. Боюсь даже представить, что было бы, не позвони ты мне. И я сейчас не только о грязных планах Голубева. Анжела, моя подруга-медик, вчера влила тебе в вену большой объём сорбентов, чтобы вывести это дерьмо из крови.

Вся сжавшись от его тона и смысла, что несут слова, я интуитивно прикоснулась к сгибу локтя, который немного саднил.

— Максим, мне очень жаль, я…

Сказать было нечего. Я сажусь на кровати, обхватив колени, и потупила глаза. Стыдно.

— Ты ни в чём не виновата, Пёрышко, — Ларинцев присаживается рядом на краешек. — Стакан пива — не преступление, ты же не могла знать, что в голове у этого ушлёпка. Но вот поесть стоило, у тебя в желудке кроме этого пива ничего не было.

— Откуда ты?..

Но отвечать ему не надо. Память услужливо подкидывает скрытые ранее воспоминания, как крепкие руки наклоняют меня над душевым поддоном, вынуждая извергнуть содержимое желудка. Хочется провалиться сквозь землю… Но на деле я просто закрываю ладонями глаза.

— Максим, у нас… Мы… — всё же решаю задать тревожащий вопрос, так и не раскрыв ладоней.

Но в ответ он молчит так долго, что я всё же поднимаю лицо и смотрю на него, натыкаясь на злой взгляд из-подо лба.

— По-твоему, я забрал тебя у Голубева, чтобы сделать это самому, пока ты в отключке? — Максим встал и отошёл на несколько шагов, сложив руки на груди. Желваки на скулах натянулись, взгляд стал жёстче, обдав морозом. — Думаешь, мне это нужно?

— Прости.

Становится дико стыдно, и я опускаю глаза, но тут же вскидываю их, потому что Ларинцев оказывается слишком близко, нависая сверху, упираясь руками в спинку кровати.

— Думаешь, мне бы потребовалось опаивать тебя, чтобы уложить в постель, Нина?

Дышать от его близости становится трудно, и я инстинктивно подтягиваю лёгкое одеяло под самое горло, создавая самой себе обманчивое ощущение защищённости.

— И да, переодевал тебя тоже я. Или стоило доверить это дело Должанову? А может ты предпочла бы спать в мокрой одежде?

Да, наверное, предпочла бы. И очень надеюсь, мокрой она стала потому, что меня облили водой, дабы привести в чувство.

— Жду на кухне. Тебе надо поесть.

Максим резко отталкивается от спинки кровати и быстро уходит из спальни, хлопнув дверью. Кажется, я обидела человека, который совершенно искренне помог мне, выручив их сложной ситуации.

Глава 28

Переодевшись в свои джинсы и футболку, я умываюсь в ванной и чищу зубы, выдавив немного пасты на палец. Хочется, как и в прошлый раз, побыстрее уйти, но я и так обидела Максима своим предположением, если сейчас сбегу, будет совсем некрасиво.

Может, это совсем не гигиенично, но ни сумочки, ни вещей своих у меня нет, так что приходится воспользоваться расчёской Максима, что лежит на полочке у зеркала. Несколько раз провожу до самых кончиков, распределив волосы на две части и рассыпав по плечам. Чувствую, как в волосах поселяется запах мужского шампуня. Свежий и приятный. Вообще, мужские парфюмы мне всегда казались либо слишком резкими, либо тяжёлыми. Но от Ларинцева пахнет умопомрачительно. Лёгкий свежий запах не тревожит, но будоражит. И очень ему идёт.

Приведя себя в порядок, иду на кухню. Максим перекладывает что-то из сковороды на тарелку у плиты, а потом ставит на длинную барную стойку, придвигая к краю.

— Садись, — кивает на высокий барный стул, сам придвигается с другой стороны.

Стол в углу, за которым я видела его в прошлый раз ночью, завален конспектами и учебниками. Наверное, он вчера занимался, когда я его отвлекла своим звонком. Создала парню проблемы, а потом ещё и обвинила не пойми в чём.

Я присаживаюсь на стул и подтягиваю ступни на перемычку. Яичница с зеленью и спаржей пахнет вкусно. Рядом чашка кофе с молоком и бутерброд с маслом и сыром.

— Пахнет вкусно, — озвучиваю свои впечатления вслух. — Но я столько просто не съем.

— Придётся, — Ларинцев на меня не смотрит. — Вот ещё. Анжела сказала выпить за завтраком.