Держи меня крепче

Понедельник. Стрелки часов, насытив желудки, едва перевалили во вторую половину дня, но до вечера далеко. Никого нет дома. Это уже аксиома. Хотя нет, аксиома то, что вечером у нас затишье, а мёртвые души, коими являемся мы — я и Стасик — безликими тенями передвигаемся из комнаты в комнату. Хотя это тоже неверно. Передвигаюсь из комнаты в комнату только я, а братишка — только из своей осадной крепости до холодильника и обратно, в промежутке забредая в туалет.

Соня умотала гулять, даже и слова мне не сказав. Она со мною не разговаривала, я пыталась, на что недовольная сестрёнка демонстративно надела наушники и стала делать вид, что меня нет. Меня это расстраивало, но я верила в лучшее. Когда-нибудь она меня простит. Я же не специально её подставила. Она поймёт. Просто ей нужно время. Говорят, оно лечит. Не знаю, насколько это выражение верно, лечит оно или нет, но для меня время — это, прежде всего, шанс подзабыть что-нибудь. Или даже не шанс и не повод, а просто констатация. Моё время всегда играет со мною так, как ему хочется. Но иногда мне это на руку. Потому что забыть, что ты обижена, а главное почему — это подарок. Возможно, кто-то не согласится. Но мне нравится, что я подзабываю плохое. Зато помню хорошее, вернее напоминаю себе, что нужно помнить, а злые вещи задвигаю в дальний ящик.

Папа ушёл на работу где-то в пять утра, сразу же, как допил свою чашку-бадью чая. У него чашка мега размера. Из неё можно суп хлебать, причём вчетвером. Как только в него вмещается столько? Наверное, всё дело в том, что его желудок, по словам моего брата Егорки, чёрная дыра. Впрочем, братишка не скрывает и того, что его собственный желудок является точной копией папиного.

Дядя так и не покидал своей комнаты. А может я ошибаюсь. Но проверить я не рискнула.

Сеня… За ним никогда не уследишь. Так что его место пребывания — тайна.

Егор тоже куда-то ушёл, но перед уходом в обед заглянул ко мне и чмокнул в лоб.

— Какие планы на сегодня, мисс Бриллиантовая рука? — поинтересовался он у меня, удобно устраиваясь рядом на кровати, оттеснив меня на самый край.

— Вроде никаких. Никак до Леси не дозвонюсь… — пожаловалась я брату.

— Она телефон что ли отключила? — скривил лицо Егор.

— Не знаю. Может быть.

— Расстроилась?

— Немного. Просто она же меня искала, хотела встретиться, поговорить, а потом сама сорвалась ни с того, ни с сего и исчезла.

— Да забей, — махнул рукой брат. — У неё никогда не угадаешь что в голове. То ли ветер гуляет, то ли всё от урагана вымерло…

— Эй, она же моя подруга! — тут же кинулась я на её защиту. — Не надо про неё плохо говорить. Она умная. В меру…

— В меру, — хохотнул братишка. — Систер, пить можно в меру, деньги можно мерить, ещё длину пальцев рук, — он приложил свою ладонь к моей, изображая каким именно образом измеряют длину пальчиков, его пальцы оказались длиннее и более аккуратными, нежели мои — короткие, с подстриженными как у мальчишек под корень ногтями и прокрашенные уже облупившимся прозрачным лаком, — также можно высоту дома измерить, например, если прыгать и если надо насмерть, то это, по-любому, не с пятиэтажки. Короче, я хочу сказать, что ум не меряют. Есть всякие АйКью тесты — не спорю. Но их обойти — проще простого! Так что… — его взгляд встретился с моим, убитым и жалостливым, так что Егорка в протесте поднял руки: — Молчу, молчу! Больше ни слова о сообразительности некоторых особей женского пола.

Он сомкнул рот, пантомимой закрыл его на «замок», запер «ключом», который затем спрятал в карман, вызвав у меня улыбку.

— Ты самый настоящий клоун.

— Ты же не любишь клоунов, тем более цирк. Помнишь, когда ты маленькая была, — ох, опять он начал «когда ты маленькая была», а ничего, что мы одного возраста? Ну, вот есть у него один бзик, что он считает себя старше меня, причём годков эдак на пять, — мы страшилку смотрели одну. В ней главный герой, он же кровавый маньяк, был клоун… — зловеще почти прошипел мне в лицо Егор.

Я передёрнулась, вспомнив лицо того клоуна — улыбка до ушей, размалёванное лицо с красным носом, у него был жуткий смех. Мне кино смотреть не разрешили, но я всё равно просочилась в комнату, спрятавшись за креслом, а потом горько жалела, что царь в моей голове улепетал на параплане в ближайшую деревушку, бросив нас, меня и мозг, друг другу на растерзание. Так что я без царя в голове. А тут ещё мой детский страх возродился вновь.

— Фу, не надо меня пугать…

— Прости, — сквозь смех выдавил мой двойняшка. — Просто, когда ты пугаешься, то такое лицо уморительное делаешь…

Он сложил свои безупречные запястья в молебном жесте и жалостно округлил глаза, я не могла не простить его.

— Хорошо, — мой назидательный тон, как у учительницы в школе, вызвал ещё один смешок с его стороны. — Ты куда-то идёшь? — поинтересовалась я, углядев, что он одет не по-домашнему, а ещё хотелось сменить тему.

— Ага, — кивнул брат, внезапно уставившись в стену с плакатом неизвестного мне коротко стриженного молодого человека, одного из кумиров Сони. — С Лёхой встречусь…