Держи меня крепче

Ты королева на моем престоле, я обычный мальчик,
Но ты пай-девочка, мой зайчик. Неумело стачиваю
Захваченные алчно чувства, неудачно прячу,
И я уверен, что не видно — грим наложен смачно.
А ты считаешь, я кошу под мачо, мню себя мучачо,
Детка, я умоляю — это ровно ничего не значит.
Моя заначена душа слоями треша, но не артачась
Ты разгребаешь завалы — террорист-захватчик, **я.
Тебе пох, что кровоточит,
Я чую — нет подвоха,
А моё сердце плачет (как не звучало б ржачно…)
Врачи нарывы криво отчаянно сворачивают,
Моё искусство собачиться наотмашь отхерачивают,
Прокачивают сладкими туманами, всучивают мне, мрачному,
В грудную клетку, с**и, сердца кусок рваный.
Что ж, забавно…

Нас связывает нечто большее, чем послание библейское.
Прими меня таким, как есть, без всяких интерфейсов.
Я уличный поэт, ловец эмоций урбана.
С тобою рядом быть готов. Ведь ты мой рай и ад. Безумный…

Моя блондинка в тачке — я пламенем охвачен.
Не стерва склочная, не ведьма, но я одурачен,
Я одурманен, заточён в оковы. Твои клинки заточены,
Давай, ударь, мой светоч, я обесточен полностью, тобою опорочен.
Тебе на ухо: «Touch me», но поворот проскочен,
И в Never Never Land нам не попасть — не этой ночью.
Чёрт! Не в мочь мне —
Ты в голове моей, малышка, сидишь прочно!

Я бит зафигачу — колонки жарят качем,
Зажгу свечи, приходи без картечи.
Кричаще-вопиющая скептично озадачена?
Не поняла, значит.
Что ж, в следующий раз вновь попытаю удачи.
И… не проверяй почту,
Признание порочное
Я не пришлю. Точка.

Нас связывает нечто большее, чем послание библейское.
Прими меня таким, как есть, без всяких интерфейсов.
Я уличный поэт, ловец эмоций урбана.
С тобою рядом быть готов. Ведь ты мой рай и ад. Безумный…»

Оливер скомкал бумажку и убрал в карман. В голове крутился приличный биток для текста брата, хотелось быстрее ехать в студию и записать, пока мотив не выветрился из сознания. Но вместе с тем его преследовало стойкое чувство вины, в то же время злости из-за совершённых глупостей, приведших к почти летальным последствиям. Жестокие игры, что они затеяли на пару с братом, были, мягко говоря, чересчур жестокими.

Его плечи невольно опустились, и если бы не яркие молодёжные шмотки, он бы напоминал старца в глубокой задумчивости. По крайней мере, следящим за ним из припаркованного вплотную к зданию школы чёрного джипа с тонированными стёклами и красивыми номерами троицы шпионов показалось именно так. Они даже стёкла окуляров бинокля протёрли несколько раз, чтобы убедиться, что это «их парень», а не его подставной двойник, но это был именно он, выглядевший взрослым, броским, без дурашливых ямочек на щеках и без самопальных рингтонов на мобильнике.

Он зло пнул чёрную покрышку, обволакивающую серебристый диск, сел в предоставленный Тёмой «Икс-Шестой» и вырулил на основную дорогу, в целом, путь не занял много времени: после дождя люди не сновали особо по улицам, предпочитая сидеть в тепле, так что дороги были практически пустынны, а Оливер быстро попал в студию, где его поджидали ушлые фанкиманы и встретив его дружной засадой, с ходу огрели по затылку колонкой, связали, засунули в рот кляп и похитили, удачно обойдя другую, профессиональную, шпионскую засаду, которая в силу различных обстоятельств то и дело теряла объекты из вида. Даже сейчас, оставшегося последним «из Могикан» Оливера Басса они умудрились упустить, хотя сами этого не знали.

Конец первой части