Держи меня крепче

— Не обольщайся, это десятибалльная шкала.

Даже если бы я не видела его лица, то по одному голосу сразу поняла, кто тут умничает. А если бы он вдруг каким-нибудь чудесным образом сменил голос (пропил, например, или прокурил, что было вполне вероятно и совсем неудивительно), то топорные интонации в любом случае не оставили бы мне повода сомневаться в том, кто передо мной стоит и морщит лоб.

Если кто-то сомневался, что этот человек может говорить гадости, я бы такого юмориста в тот же миг на гневный костёр инквизиции сослала. В лексиконе Артёма Охренчика нет добрых слов и комплиментов. Откуда им там взяться? Ведь это же совсем не круто говорить людям приятное. Гораздо прикольнее портить настроение окружающим и всячески гадить свеженьким помётом на лбы добропорядочных граждан, взмыв в небо щегольским голубем. Угораздило же меня с подобным типом связаться!

Я неуверенно помахала ему кистью, в глубине души, в самой-самой дальней её задворки надеясь, что он лишь моё больное воображение. Я часто падала в последние дни, мозг мог повредиться и наградить меня воображаемым другом-хамом. Странно такое говорить, но последний вариант был в сотни раз предпочтительнее Шерхана во плоти.

— Ты меня преследуешь, да? — несколько обречённо скосил на меня взгляд глаз-ледышек Шер, оборвав надежды и вызвав небольшую бурю эмоций.

— Я? Ты с дуба рухнул что ли? Помнится, в прошлый раз, это ты меня вызванивал целый день! — в порыве своей правоты я чуть не угодила ногой в унитаз, позорно рухнув, но в последний момент меня спасла чудо-реакция выделенного мне государством в лице милосердного мэра города личного супермена.

— Допустим, — хмыкнул он. — Но что за выражение «с дуба рухнул», — пискляво передразнил он меня (я вообще не пищу, как полудохлая мышь), вытащив из кабинки и поставив на гулкий кафель. — Ты с детсада, детка? Пора взрослеть, — он принялся тискать меня за щёчки.

Нравится же ему надругаться над моими щеками. Самого бы так мучали.

— Я не маленькая девочка, — отвернулась я от него в надежде, что это спасёт меня.

— Тебе ещё рано гулять одной, тем более так поздно, — продолжал издеваться Артём, цепляясь за моё плечо и разворачивая к себе лицом.

Я давно заметила, что он любит говорить свои гадости прямо в лицо собеседника. Но методы привлечения к себе внимания у него страдали.

— Ничего не рано и не поздно! — с упорством непослушной девочки морщила я лоб.

— Ути-пути, — надул он губы и смешно скосил глаза.

Это было правда потешно, но рассмеяться себе я не позволила. Тогда он будет думать, что мне нравится, когда он издевается надо мной, а мне это совершенно не нравится. Просто момент получился смешной. И всё.

Я нахмурила лоб сильнее и закусила губу. Было бы неплохо вновь развернуться на сто восемьдесят градусов, но боюсь, данные инсинуации будут пресечены им в корне, лишь бы он меня гвоздями к кафелю не прибил, дабы я не вертелась, как бараний шашлык на шампуре, то есть овечий.

— Перестань, я же не кролик, чтобы со мной сюсюкаться.

— Кролик? Да ну нафиг! Какой из тебя кролик? Ты не видела что ль их никогда? — принялся увещевать мой муж (муж… о Боги! За что мне это наказание?) — Они же милые и сидят себе тихо по клеткам и шуршат, генерируя потомство… Я вообще сомневаюсь, что ты в этом, — на последнем слове он мне загадочно подмигнул, томно закатив глаза, — деле имеешь хоть какой-то мало-мальский опыт.

Пошляк!

Надо же, из сотен тысяч свойств, присущих крольчатам, этим маленьким пушистым существам, он выбрал самый непристойный. Они совсем не такие, они милашки. Но теперь кролики у меня всегда будут вызывать эту неприличную ассоциацию.

Я чертыхнулась, на что Шерхан меня обругал, типа не ожидал, что я умею выражать недовольство. Я прочувствовала резкую необходимость смены темы и даже сразу придумала.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я о том, что мучило меня подсознательно с того самого момента, как Шер меня обнаружил.

— Знаешь, дико неудобно объяснять тебе такие вещи, обычно это в более раннем возрасте пытаются втемяшить, но раз уж такой балаган, то войдя в твоё положение… Я попытаюсь, — он один за другим объединил подушечки пальцев, начиная с мизинца, у подбородка и с видом пре-скучно-заумного препода продолжил: — В организме человека есть один орган, называемый мочевой пузырь, имеющий свойство наполняться при…

— Прекрати кривляться и паясничать, — недовольно буркнула я, прерывая «лекцию».

— Но ты же сама спросила, а я всего лишь пытаюсь просветить твой недалёкий ум.

— Сам ты недалёкий! — моему возмущению уже не будет предела, вот же зараза.

— Эй, прошу не оскорблять меня! — ткнул он в меня пальцем, потом обратил внимание в то место куда ткнул, подрыгал пальчиком оценивая, затем состряпал на лице неудовлетворение и сделал жутко необходимый совет купить ваты и напихать в «сиськин дом», так как в следующей кабинке тоже есть шкала с оценками, и «было бы неплохо хотя бы там не оплошать».