Держи меня крепче

На следующий день я выпросила у него платье, которое увидела в магазине неподалеку. Дед удрученно бормотал, что папа не одобрил бы мой выбор, но отказывать мне никогда не умел и, конечно, купил. Вечером я вертелась перед зеркалом в новом наряде, израсходовала полкило косметики и осталась собой довольна. Я была красавицей, а главное, выглядела взрослой, второе в тот момент казалось мне куда важнее первого. С Дедом мы занимали смежные номера, соединенные между собой дверью. Эта самая дверь открылась, он появился и замер на пороге, растерянно глядя на меня.

– Как тебе? – спросила я с невесть откуда взявшимся кокетством.

– Твой папа… – Он кашлянул и добавил с некоторой робостью: – Какая же ты красавица. – Он довольно быстро справился с собой и добавил со смехом: – Придется надевать костюм. – И удалился.

Через десять минут мы отправились в ресторан ужинать, и все провожали нас взглядами, а мне очень хотелось громко крикнуть: «Никакой он мне не отец».

В тот вечер я была совершенно счастлива. Впервые Дед разговаривал со мной как со взрослой. Без конца делал комплименты и даже разрешил выпить немного вина. Я чувствовала себя Золушкой, встретившей своего принца, я еще не знала, но уже догадывалась, как велика моя власть над ним. Он начинал что-то говорить и вдруг замолкал смущенно, и отводил взгляд, а я с веселым лукавством смотрела на него, и теперь казалось, что мы поменялись местами, это он зависел от моего решения, а не я от его. Если быть до конца откровенной, я казалась себе всемогущей и уверилась: в моей судьбе все будет так, как захочу я.

После ужина мы танцевали на веранде, Дед надо мной подсмеивался, пытался вернуться к прежней привычной манере и вместе с ней вернуть себе и прежний статус, но я всякий раз ловко уклонялась, и ему вновь приходилось говорить с женщиной, а не с ребенком. Если я была безусловно счастлива, то он вряд ли. Он-то понимал, к чему все катится, но еще пытался балансировать на грани, должно быть, проклинал себя за то, что позволил ситуации выйти из-под контроля, и отказывался верить в то, что так оно и есть.

В ту ночь мы бродили по опустевшей территории отеля, он набросил мне на плечи пиджак, и рука его осталась на моем плече. А потом мы вернулись в номер, он чмокнул меня в нос и сказал:

– Быстро спать, завтра подниму тебя рано, у нас экскурсия. – И удалился к себе. А я стояла посреди комнаты в своем красивом платье и понимала: судьба меня обманула. Вряд ли я смогла бы ответить на вопрос: а чего я, собственно, ждала, но меня переполняло такое горе, такая обида, тем более горькая, что всего пять минут назад я была совершенно счастлива.

Я продолжала стоять, потерянно глядя на дверь в номер Деда. Вдруг дверь открылась, и он, заглянув в комнату, деловито спросил:

– Заяц, где у нас видеокамера?

Наши взгляды встретились: его, мгновение назад спокойный, и мой, точно у раненого зверька на последнем издыхании, и выражение его глаз тут же изменилось.

– Что случилось? – спросил он испуганно.

А я сказала тихо, сдерживая боль:

– Я люблю тебя.

– Конечно, заяц, я тебя тоже.

– Я люблю тебя, – с отчаянием повторила я. – Я тебя люблю. – И закрыла лицо руками, боясь, что он закричит, ударит меня. Почему-то я была уверена, что так он и поступит. Если бы у него хватило сил сказать что-нибудь вроде «вот и хорошо, а теперь отправляйся спать», наша история могла быть другой. Вряд ли у меня еще раз хватило бы сил, а главное – наглости, признаться ему в любви, но к тому моменту он сам дрейфовал без крыла и ветрил на просторах своих чувств, а отцовские инстинкты, которые он в себе искусно культивировал, в тот раз сыграли с ним дурную шутку.

– Бедная моя девочка, – пробормотал он, быстро шагнул ко мне и заключил в объятия. – Успокойся, прошу тебя, ты же знаешь… – Он не успел договорить, я повисла на его шее, неумело ища его губы, он и в этом не сумел мне отказать, должно быть, надеясь, что поцелуй будет вполне невинным, но я так жадно, так страстно впилась в его губы, что он проиграл битву задолго до начала сражения. Говоря попросту, крышу у него снесло начисто, а про меня и говорить не приходится. Я поспешно стянула платье и стала расстегивать ему рубашку, потому что видела это в каком-то фильме, и мы оказались в постели в объятиях друг друга в полуобморочном состоянии. И, отрезая ему путь к отступлению, я намертво вцепилась в него, инстинктивно прижимаясь все ближе, пока матушка-природа не завершила остальное.

Он был трогательно заботлив, смиряя себя и думая обо мне. Вряд ли он отдавал себе в этом отчет, но та часть его существа, что была настроена на отцовство, растерянная и отступившая, все-таки кое-какие условия диктовала. И мой переход во взрослое состояние был романтически прекрасен. Если бы всем женщинам повезло так же, как мне тогда, счастливых людей на свете заметно прибавилось бы.