Держи меня, Земля!

Как это было странно — стоять посреди комнаты в обнимку с тем, кого здесь не должно быть и в помине. Лере всё казалось таким нереальным.

— Ты же с ней спал в Питере, правда? С Дашкой?

Кирилл молчал. Ужасая Леру своим молчанием. Она словно слышала, как рвутся нити, которыми она кое-как наспех залатала своё доверие к нему.

— Нет, — наконец сказал он.

«Одной маленькой ложью больше, одной меньше», — усмехнулась она и подняла на него лицо.

— Ты заставляешь меня оправдываться. Зачем? — смотрел он расстроенно, болезненно.

— Потому что я не знаю, чему верить, Кирилл, — опустила Лера руки, ушла к кровати, села. — Ты говоришь одно, я слышу другое. Ты говоришь, Варвара тебя преследовала, мне рассказывают, что ты её домогался. Ты говоришь, улетел в Кёльн с Эрмитажа, а Дашка уверяет, что после люкса.

— Тогда я не вижу смысла что-то тебе объяснять, — он снял со спинки стула свой свитер. — Что бы я ни сказал, ты всё равно не поверишь. Что бы ни сделал — во всём будешь искать скрытый смысл. Доверие оно, знаешь, не бывает условным. Оно или есть, или его нет.

Он натянул свитер, сняв папину футболку, которую дала ему Лера. Скинул спортивные штаны, тоже папины. Встряхнул свои брюки.

— Куда ты? — наблюдала Лера, как он одевается, не зная, что ему сказать. Где найти слова, но самое главное, откуда теперь черпать эту безоговорочную уверенность в нём, чтобы выразить её словами.

— В гостиницу. Увидимся завтра, — он уверенно вышел из комнаты, и у Леры не хватило сил подняться за ним. Она слышала, как он тискал Шустрика, пока обувался, как прощался с мамой, которая открыла ему дверь. И как эта дверь хлопнула, опять оставляя в душе звенящую пустоту.

Даже в том, что Кирилл поставил Лере в вину её допросы, она теперь видела лишь нападение, которое, как известно, лучшая защита. А он был хватким, талантливым, преуспевающим, компетентным и осмотрительным руководителем. Директором целого дивизиона. Умным, образованным, внимательным, проницательным. А ещё изучил Леру как свои пять пальцев. Он мог бы вить из неё не верёвки, а корабельные канаты, и Лера была бы счастлива вязаться ради него в морские узлы.

Только однажды она это уже проходила. Однажды уже отдавала себя без остатка, пренебрегая всем: чувством самосохранения и собственного достоинства, гордостью, благоразумием, самолюбием — всем. Её унижали и оскорбляли, ей беззастенчиво пользовались, а она терпела, прощала и покорно слушалась.

Если Кирилл сделает с ней то же самое (а он сможет, если захочет), если решит попользоваться ей и выбросить, чтобы устремиться к новым заманчивым горизонтам, то Лера уже никогда не соберёт себя заново. И уж лучше сейчас остаться одной, чем бросаться из огня да в полымя.

В одном он был прав: Лера сомневалась. А значит лучшее, что можно сделать — остановиться и дать себе время подумать и разобраться в своих чувствах. Без него.

Лера приехала в офис с тяжёлым сердцем, хоть ночь и не назвала бы бессонной. Она просто уснула. Со смешанным чувством, что она запуталась. И пришла на работу с решением попросить у Кирилла отсрочку.

Неверов уже был в офисе. Что-то рассказывал, сидя на столе. И все эти сплетницы только что хвостами не виляли, собравшись возле него и глупо хихикая.

Лера разделась, стараясь на него не смотреть, но он словно её не замечал. Кивком поздоровался и теперь даже не смотрел в её сторону. Рассказывал про Прагу. Про вафли и чешский шоколад. Про «Бехеровку» и пиво.

Катерина прибежала последней, когда Лера уже успела прочитать скопившуюся за вчера почту, а Неверову сварили вторую чашку кофе, потому что он жаловался на разницу во времени и головную боль.

— Кирилл Александрович, пройдёмте, — пригласила всех Дарья в конференц-зал с расставленными по столу бутилированной водой и стаканами.

Говорили о подготовке к приближающемуся приезду Гессманна.

— Прошлый раз, когда приезжала Ингрид, — беседу с Неверовым поддерживала в основном Катерина, — делали даже документальный фильм о Камчатке, о Сахалине.

— В этот раз, думаю, упор будет всё же на Приморье, — кивнул Кирилл. — Регион огромный. Вся Сибирь и Дальний Восток. Сомневаюсь, что Гессманн в начале декабря захочет сунуться в ваши снега и морозы, — он улыбнулся, скользнув глазами по Лере. — Он, конечно, выразил пожелание. Но ему и приморского климата, думаю, будет за глаза. Поэтому фильм смонтируем общий, но будем нацеливать его именно на побережье.

Складывалась стойкое ощущение, что он приехал их именно поддержать, скоординировать и помочь, а не с дурацкой проверкой, из-за которой все так переполошились. И он вёл себя очень дружелюбно, ровно и открыто. Явно настраивая команду работать слажено и на результат, а не искать виноватых и крайних.

Собрание было одним из лучших за всё время, что Лера здесь работала. И должно было, наверно, и закончиться на позитивной ноте, только во время этой встречи Кириллу позвонили.

Он посмотрел на экран, изменился в лице, извинился и покинул конференц-зал.