Держись крепче

До меня тоже доходит: мой неизвестный мне дедушка при смерти. А ещё до меня доходит, что Денис больше не сжимает мои пальцы своими, отправившись поддержать свою жену. Он приобнимает её за плечи и обращается к женщине. В голосе сталь, которой я не слышала никогда прежде:

– Кира Эдуардовна, то, как вы говорите о своём умирающем муже и о собственной внучке, лишь подтверждает отсутствие сердца в вашей груди. Вы не человек, вы бесчувственный робот, которого интересует лишь собственное благополучие и его финансовая составляющая. А потому вам здесь не рады.

– Можно только умиляться тому, какие же все мужчины дураки, – холодно насмехается она. – Ты правда считаешь, что у той, в кого ты сейчас вцепился своими лапками, оно есть? Сердце? Твоя ненаглядная Рита – дочь своей матери!

– Не смей! – дергается Рита в руках Дениса. – Заткни свой поганый рот! Убирайся отсюда! УБИРАЙСЯ!

Женщина смеётся. Смеётся! И её смех – смесь жестокости и безумия. Господи…

И он резко обрывается, когда она вновь смотрит на свою дочь:

– Ты ему не сказала. Неудивительно. Дорогой мой зять…

– Нет! Заткнись!

– Твоя драгоценная женушка самолично подписала отказ от своей дочери. Уверена, она тебе сообщила, что её заставили, но это было не так. Ей не была нужна твоя дочь. Во всяком случае тогда, семнадцать лет назад.

Рита обмякает в объятиях Дениса, её трясёт от рыданий, что взорвали уютную тишину помещения. Сам Денис выглядит поражённым. Он не хочет верить словам этой бессердечной женщины, но реакция Риты… Она подтверждает правду жестоких слов.

Она по доброй воле отказалась от… меня.

Находясь в прострации, я наблюдаю, как моя бабушка вынимает из своей модной сумочки файл с какими-то бумагами и направляется в мою сторону. Прозрачная папка ложится у моих локтей, а над головой звучит холодный голос, которым я уверена, можно было бы заморозить целое море:

– Ты семнадцать лет была никем для нашей семьи, советую продолжать в том же духе, девочка. Ознакомься и подпиши бумаги. Будь умнее своей матери и не совершай глупости. У меня всё.

Женщина уходит, а я продолжаю тупо пялиться на прозрачную папку у локтя.

Риту не обманывали, не заставляли силой – она сама подписала тот чёртов отказ от меня. Сама. Вот, что при первой встрече означал её взгляд. Ей было стыдно именно из-за этого, и именно это она и скрывала. От всех. И от Дениса в первую очередь.

Не могу поверить, что она обманывала его столько лет…

– Нет-нет-нет… – Рита цепляется в руку Дениса, она выглядит безумной со слезами на глазах и с болью во взгляде.

Денис выглядит не лучше. Он отцепляет от себя её пальцы, делает несколько неуверенных шагов назад и глухо говорит:

– Скажи, что она солгала.

– Денис…

– СКАЖИ! – взрывается он, вынуждая нас обеих испуганно вздрогнуть.

Рита обнимает себя руками, секунду смотрит в мою сторону сожалеющим взглядом и опускает глаза в пол. Она дрожит, а по её щекам продолжают скатываться теперь уже безмолвные слёзы.

Я отчего-то чувствую себя преданной. Денис тоже, но у него гораздо больше причин на это, чем у меня.

– Как ты могла?.. Как ты жила, зная, что врёшь мне в глаза, Рит? Как ты вообще посмела искать вместе со мной дочь, от которой отказалась?!

– Мне было шестнадцать! – кричит Рита, вонзая в Дениса острый, как нож, взгляд. – Мне сказали, что ты уехал из города! Показали видео! Записку с прощальными словами! Я считала, что ты бросил меня! Одну, с ребёнком на руках! Всего одно мгновение! Я позволила себе слабость всего на одну минуту! Которой они и воспользовались! Я поняла, что совершила ошибку буквально мгновение спустя, но было поздно! И ты правда считаешь, что я себя за это не казню? Что каждый божий день не наказываю себя за короткое помутнение рассудка? Я проклинаю тот момент, когда мои дрожащие пальцы держали ручку с треснутым синим колпачком, выводя мою подпись! Я проклинаю ощущение беспомощности, одиночества и страха! Я проклинаю свою наивность! Я провела пять адовых лет за границей, стараясь забыть тот день, но прокручивая в голове ту страшную минуту снова и снова! Я умирала от осознания свой трусости! Я молила свою дочь простить меня и быть счастливой! Я полжизни провела в этой мольбе! Я искала её! А когда узнала, что ты тоже её ищешь… Я устала задыхаться, понимаешь? Мне нужен был глоток свежего воздуха, надежда, которые мне и подарила новая встреча с тобой… Я не могла позволить тебе самому лишить меня обретённого дыхания! Ты был нужен мне не меньше, чем моя дочь! Я не заслуживала тебя, но ты был мне нужен!

Тишина, что воцаряется после её слов, оглушает. Давит на барабанные перепонки, как что-то живое и беспощадное. Мне становится трудно дышать. Я больше не могу здесь находиться. Я вообще не должна была слышать эти слова, наполненные горечью, отчаянием и болью. Они не для меня.

Для меня у неё была подпись, сделанная на листке белоснежной бумаги ручкой с треснутым синим колпачком.