Держись от меня подальше

Я доставала ему по грудь и утыкалась в неё носом, вдыхая умопомрачительный аромат его тела, который уже выучила и теперь могла узнать с закрытыми глазами. Возможно, это звучало опрометчиво, ведь количество мужчин, которых мне привелось нюхать, можно было посчитать по пальцам. Но я верила своим чувствам, верила его сильным плечам, сжимаемым моими пальцами крепко, верила его уверенному дыханию, щекочущему макушку, верила невероятно нежным ладоням, которыми он бережно придерживал меня за талию и спину, верила его гулко бьющемуся в такт моему сердцу.

— Мне с каждым разом всё больше нравится танцевать с тобой, Лена, — шепнул мне на ухо Артём.

— Ведь это был ты… — я замолчала, так и не озвучив свой вопрос, во-первых, пытаясь перебороть мурашек, которые расползлись по телу после его горячего шёпота, а во-вторых, обомлев от неожиданного подтверждения. — Да… Это был ты. Ведь ты? Мы с тобою встретились у входа на бал, и потом танцевали.

Я заглянула в его хитро прищуренные глаза.

— А ты сомневалась?

Сомневалась?.. Да, я же всю голову сломала, решая ты ли моя судьба. Или же Оливер, который так неоднозначно косился на моё тату, будто это он был на танцполе в ту роковую ночь. Видимо, он разглядывал его от любопытства.

Но я не сказала всего этого вслух, а по-детски спрятала своё улыбающееся лицо у него на груди. Артём прикоснулся губами к моей макушке, и она стала отправной точкой для пропускания электрического импульса по всему телу.

Мы танцевали и танцевали, а потом ели десерты, пили сладкий чай, болтали, шутили, проникались друг другом. А в завершение вечера он отвёз меня домой. Я очень долго не покидала салон его автомобиля, ожидая поцелуя. Прошлый мне пришёлся по вкусу, и я желала повторить. Но мой водитель не желал похоже, так как не сделал ни одной попытки. Так что пришлось мне идти домой не солоно хлебавши. Но он потащился провожать до подъезда, и по пути я вспомнила, что время уже далеко за полночь, а я не предупредила никого дома, что задержусь. И телефон как назло разрядился, наверное, они звонили, потеряли меня. Надеюсь, в розыск не подали, с моих родственников станется.

Наскоро прощаясь, расстроенная, я заспешила скорее к лифту, Артём поймал меня за футболку и притянул к себе:

— А как же благодарность?

— Спасибо, — вновь повторила я, хотя и в машине не могла перестать благодарить его, особенно из-за салютов.

Аллилуйя! Он потянулся меня поцеловать.

Как же я долго этого ждала: всю дорогу до дома, но я понимала, что если прыгну в этот омут, то с головой. И никакая волнующаяся семья меня заботить не станет. А сейчас они были важнее. Меня совесть съест, если они из-за меня по городу бегают.

— Подожди, — не поддалась я. — Я забыла сказать своим, что уехала. Они переживают, наверное.

— Не переживают, — уверенно заявил он, придерживая меня, но и не отпуская.

— Откуда тебе знать?

— Я отпросил тебя у папы, — улыбнулся он.

— Как? И он что сказал? Что разрешает?

Я не могла поверить. Да, безусловно Артём пришёлся им по душе, но потом появился Фео, и я сказала им, что никаких отношений у меня нет и не будет. Почему же он станет верить Охренчику?

— Скажем так, я его уговорил, — он шутливо щёлкнул меня по носу. — А сейчас, я готов подарить тебе самый главный подарок нашего идеального свидания.

— Что?

Глупо было ожидать подарок в материальном эквиваленте, когда он обнимал меня и прижимал к себе, а я чувствовала жар и нетерпение, исходящие от молодого тела. Разумеется, он имел в виду поцелуй и снова потянулся ко мне. Он приблизил лицо непозволительно близко, но законом ему это дозволялось, чем он и пользовался. Он приподнял моё лицо за подбородок, чуть запрокидывая и заглядывая в глаза, горячее дыхание скользнуло по щеке, и он прикоснулся губами к уголку моих губ. Я закрыла глаза, а в следующее мгновение мы отпрыгнули друг от друга, как два таракана на кухне, при внезапно включённом ярком свете.

— Что, блудите у меня под дверью? — заорала милицейской сиреной Сера, которая спать в полночь считала глупым времяпровождением, ведь бдеть у глазка надо двадцать четыре часа в сутки, вот и не прогадала — застала нас за непристойным занятием. — Ироды!

— Соринка в глаз попала, — нашёлся ответ у меня.

— Ячмень в глазу, — одновременно со мной и раза в два громче объявил муж. — Помогал лечить, я врач, но пока без диплома.

— Врачей мы уважаем, — повелась старушка, разумеется, она услышала его объяснения, хотя моё было явно логичнее. — Только кто в темноте ячмень разглядывает, дурачьё? Подь сюды, — велела она мне. — Дай-ка сама гляну.

Я переживала, что бдительная старушенция ничего в моём глазу ячменистого не найдёт и обвинит нас во вранье. И поделом. Хотел целовать — целовал бы в машине. Зачем было за мной в подъезд тащиться. Я уж ему и так и эдак намекала, сидя рядом. И прядь за ухо уберу, и потянусь как кошка. Вполне допускаю, что мои неуклюжие движения его и отпугнули. И ему надо было вершить своё тёмное дело именно в тёмном подъезде.