Держись от меня подальше

О да, я имела глупость вести дневник в начальных классах вплоть до того момента, когда его обнаружил дядя Макс и принял за свои рабочие черновики. Уж не знаю, где в тот момент кочевал его мозг (видимо, отправился на лечение в престижный курорт), но я ума не приложу (лично мой мозг всегда со мной — вот и страдаю, пытаясь его приложить, надо бы брать пример с дяди), как он мог перепутать девчачий розовый (спасибо снабженцу-папе), изрисованный всякими сердечками, цветочками и прочими чепушинками дневник со своими каракулями? И ладно бы перепутал, почитал и понял, что взрослый мужчина такое даже под самым красочным кайфом не напишет, даже не придумает — куда уж там напишет, но нет! Мой драгоценный дядечка отчего-то решил, что это его очередная сумасшедшая задумка. Так что вскоре после того случая, как я, изображая сумасшедшую ищейку, то есть упившуюся кофеином белку с бегающими глазами и бьющимся в конвульсиях телом, обыскивала, переворачивая вверх дном весь дом по несколько сот раз в день, подключив к этому благому делу всё остальное семейство, всех, кроме поймавшего в медвежий капкан музу и спрятавшегося ото всех в своей творческой мастерской Максима, прилавки увидел «замечательный» талмуд — «Взросление лапочки-дочки для кипятильников». Именно что — талмуд, в тысячу с лишним листов — это только текст, где моих записей было около четверти книги, остальное же занимали дядины супер-интересные, интригующие, бесконечно умные и логичные, как считает он сам и его глупые фанаты, комментарии-размышления. Ещё около сотни страниц занимали мои и Сонины рисунки, которые он очень сильно просил нас нарисовать, наврав, что хочет издать специальный альбом с нашими художествами. Мы же наивные дети, поверили и намалевали ему на предложенные темы много всякой чепухи.

Но что самое ужасное в этой истории — это то, что мы узнали про сей реликвинный фолиант. Разумеется, читать это УГ, как обо всех книгах своего любимого братца отзывается мой папочка за его спиной, никто и не собирался (надо иметь железные нервы, чтобы подобное извращение над собой совершать), но наш дядя поступил хитрее — он собрал нас якобы на семейное собрание по обсуждению того, кто это такой умный, что ванную за собой не моет, но на самом деле, зарядив длиннющую речь о современной литературе и о его, дядином, личном «скромном» месте в ней, он начал зачитывать отрывки из своей очередной нетленки. Не скажу о других, но я была в самом контуженном шоке и хорошо, что у меня голос пропал, иначе я бы точно лишила всех разом слуха. Оскорбившись до глубины души, я пожаловалась папе, а потом в компании Егора, Стаса и Сони с удовольствием наблюдала спектакль-экшн «Я убью тебя, брат, твоим же фолиантом». Дядя, бешено вращая глазами и вырывая волосы на своей голове, истошно вопил, призывая брата к адекватности:

— Родя, родненький, не примеряй на себя роль Каина, это статья!

— Я сейчас на тебя роль Эмили Роуз примерю, — орал ему в ответ мой папуля и продолжал гонять Максика.

Уф, как вспомню, так вздрогну.

И вот моя мечта из далёкого детства, когда я самым наивным образом ждала принца и в своих фантазиях представляла, что он несёт меня, как драгоценную глиняную плошку эпохи династии Мэй (возможны вариации: Муй, Мяй, Мунь, Сунь…), неизвестно какими судьбами дожившую до нашего времени и выставленную на аукционе Сотбис за баснословную цену, даже несмотря на очевидный идиотизм Максима, который мог своими действиями вызвать в моём впечатлительном сознании кучу комплексов, не умерла и даже осуществилась.

И вот я возлежу на руках своего принца, обвив руками его шею, который несёт меня, ничуть не напрягаясь, на ужин. В моих мечтах принц нёс меня в другом направлении, обратном. Хотя за неимением альтернативы, и это сойдет. Тем более есть хотелось зверски, надеюсь, его родители не посчитают меня проглотом.

— О чём задумалась? Боишься? — с ласковыми нотками в голосе поинтересовался мой муж, заставляя удивляться, не послышалось ли мне. Если бы он интересовался просто ласково, или мега-ласково, я бы точно решила, что его подменили инопланетяне, надев его кожу, но «с нотками» — порядок. — Знаешь, не стоит. В конце концов, всё не так плохо.

— Ага, всё лучше некуда, — буркнула я, особо не веря в лучшее. Пессимизм стал ажурным плащом опутывать моё тело.

— Не веришь? — он резко остановился, нахмурившись. Я стала поспешно мотать головой — ещё чего, второго паникёра нам тут не хватало, я и одна с этой ролью справляюсь. Но Шер моими потугами не впечатлился: — Значит, не веришь собственному яхонтовому муженьку?

Я ослышалась или он со мной как бы заигрывает? Шутит? Или это новый вид сарказма? А зачем тогда так умильно щуриться и прилично улыбаться, а не скалиться? Ох, ты ж ёжик, я просто обязана ему подыграть, и будь что будет.

— Яхонтовому не верю, а вот брюльянтовому… я бы подумала…

— Значит так?

— Ага!

— А если я устрою тебе, — тут он начал меня кружить, — торнадо?