Держись от меня подальше

— Ой! — синхронно выпалили мы, когда обездвиженное тело его папы грохнулось на пол к нашим ногам, звякнув выпавшим из рук телефоном.

В дверь настоятельно звонили. Попеременно стучали. Затем стали стучать и звонить одновременно, вводя нас в ступор своей какофонией звуков, а мы, как два суслика в засаде, замерли и даже сдвинуться с места не могли. Дядя лежал, не шелохнувшись и не издавая ровно никаких звуков.

В этот момент, за дверью предприняли последнюю попытку к стуку. Не подействовало, тогда входная дверь, сопровождаемая рвущимся из жерла грудной клетки криком «Ки-йа-а!», грохнулась прямо на бедного дядю. Сверху её оседлал мой недавний знакомый из «Crazy World» — ВДВшник, будто пытаясь придавить Макса своей мощью. За его спиной маячил Сеня с камерой (я начинаю подозревать его в том, что он полтергейст), Грипп с Серой, троица в «Адидасе», лузгающая семечки, интеллигентный дедулька, Артур Елизарович, с восьмого, потрясавший до сего момента на них своей антикварной тростью с инкрустированными в неё драгоценными камнями и ругая за сор. Парням было, мягко говоря, не до него, хотя его тросточка привлекла их внимание всерьёз и надолго.

Нарушала возникшую тишину только непрошибаемая Сера, громко нашёптывая боевой подруге в слуховой аппарат:

— Вот. Именно из-за этого твоего хмырёныша Пирожкович и не хочет с тобой встречаться!

— Ась? — не расслышала её Грипп, которая случайно выдернула аппарат и пропустила всё мимо ушей.

Сам Пирожкович, то есть Артур Елизарович, которого вся местная молодёжь, а нахватавшись у них, и все остальные жители района звали за спиной Артуром Пирожковым (думаю, он о своём прозвище знал, но виду не подавал), был очень удивлён, услышав её слова, что даже забыл, что ругает молодёжь и застыл соляным столбом, глаз не спуская с пребывающего в шоке ВДВшника, который, кажется, только что убил дядю, а локаторы свои настроив на бабулек, но больше ничего интересного ему услышать суждено не было.

— О Господи, купи ты уже этой своей старой карге барабанные перепонки! — возмущённо проорала Сера её внучку, который мастерски незаметно выхватил трость у Артура Пирожкова и прошествовал мимо смущённо кряхтящего десантника, имеющего некоторую слабость к закрытым дверям в квартиру, пристроившись около Стаса.

Сеня, как самый умный, молчать не стал и важно ответил старушке:

— Серафима Игнатьевна, это, — он кивнул в сторону пихающей в ухо слуховой аппарат Агрипины, — не моя карга.

— Да и не тебе говорено, — отрезала Сера.

— Сами же сказали: «О Господи», вот я и отвечаю.

На что обе пенсионерки возмутились и захлебнулись в нахлынувших возмущениях.

— Вы? — наконец-то ко мне вернулся голос, и я в полной мере удивилась посетившему мои родные пенаты брутальному военному.

— Я! — не менее удивлённо подтвердил ВДВшник, будто все мы застали его за прелюбодеяниями с гамадрилами.

— А что вы здесь делаете? Вы что, следите за мной? — обличающе прошептала я, напуганная почти до потери сознания.

— Я? Слежу? — начал зычно, как это принято в рядах вооружённых сил, орать шкафоподобный детина, но вспомнив, что сейчас он на гражданке, смягчил голос, чтобы я не померла от ужаса. — Нет-нет, я всего лишь пришёл, чтобы… чтобы… отблагодарить!

— О, — только и смогла сказать я. — А зачем тогда вы убили нашего дядю?

— Убил? — каждую мою фразу он повторял в форме вопроса. Нет, у него и правда, с интеллектом проблемки. — Кого? — он стал осматриваться, упорно не замечая самого главного.

— Да! Дядю! Смотрите, он не дышит, — я устремила указательный палец на прижатого к паркету здоровенной дверью Максима, который точно мёртв не был — такого медведя за просто так на поезд с конечным пунктом «Тот свет» не отправить.

Десантник активизировался, почесал клешней череп и с лёгкостью прибрал дверь с бессознательного Макса. Он чуть не грохнулся в третий на сегодня обморок от увиденного прикида «эмо-боя», но сдержался, лишь губы его предательски прошептали: «Мама». Он окинул нас, меня и Стасика, видавших всякое, взглядом, убедился, что мы в страну несознанки отправляться не желаем, и, взяв себя в руки, подскочил к потерпевшему и проверил пульс. Только тогда его лицо разгладилось, и он облегчённо вздохнул:

— Живой…

— Всё равно неясно, зачем вы к нам припё… то есть пришли, — продолжала я гнуть свою линию.

— Да я здесь, чтобы отблагодарить вас за проявленную доброту и благодетельность.

Это странно выглядело. Я бы могла понять, что он хотел меня отблагодарить после того, как я отогнала от него жуткую молодящуюся бабулю, но ведь не после того, как я бросила его в глубоком обмороке. И дверь нашу вышиб, это же каким сильным было желание выразить благодарность. Он серьёзно? Может стоило его тоже электрошокером обработать, но тот остался в руках Стаса.

— Хорошо, спасибо, — вымолвила я, придвигаясь к братишке.

— Пожалуйста.

— Вас, наверное, дочка прислала, да?