Держись за небо. Полёт души

– А ты знаешь, мне приснился сон, – вдруг вспомнила Светлана, нехотя возвращаясь в ночное видение. – Будто я вошла в храм: маленький, убогий, внутри такой обшарпанный. На стенах висели иконы со злыми ликами, смотрящими на меня. На потолках – копоть, по полу бегали крысы. Жуть просто!

– Правильно, – вздохнула Лена. – Ты увидела храм своей души. А Бога в нем нет. Потому и жуть.

Ее ноги сами плелись куда-то, будто их кто-то настырно нёс. Сейчас истерзанной Свете не хотелось думать. Ей просто хотелось душевного уюта и спокойствия. Поэтому она целиком доверилась интуиции, бросив свое сознание в некую невесомую прострацию.

Её привел в чувство тихий скрип калитки и выходящая из нее старушечка – «божий одуванчик» – с торжествующей преискреннейшей добротой на лице.

– Ты сюда, дочка? – спросила та, и не успевшая прийти в себя Света непроизвольно ступила по приглашению бабульки на территорию.

Когда она подняла голову, захотелось рассмеяться от изумления, а затем расплакаться в изнеможении… Потому что ее слепили блистающие в солнечных лучах купола. И поспешным шагом, неожиданно для себя, она направилась к храму.

Как странно, – иконы не являлись для нее диковинкой. Они преследовали ее всю жизнь, но она не обращала на них внимания, будто это были самые обыкновенные узоры на обоях. Но сейчас Свету встретил в дверях Лик, пронзающий ее Своим взглядом насквозь. Подпись на иконе «Спас Нерукотворный». Глаза вновь встретились с Его глазами, словно живыми. И тут женщина почему-то задрожала так, как будто кто-то голыми руками пытался вытрясти из нее нечто, глубоко осевшее и даже вросшее в нее и ставшее одним целым с ее организмом. И это «нечто» будто длительное время существовало внутри нее, а Света уже и свыклась с тем, что делит с «нечто» саму себя, как вдруг ей стало жутко дискомфортно и даже больно.

Захотелось скривиться и убежать отсюда, из этого места, так странно приведшее в состояние еще худшее, чем прежде, но ее взгляд прилип к той иконе, словно в ожидании, что Святой образ отведет глаза первым. Какая глупость! Но еще удивительней – Он «хозяйничал» внутри нее, будто заставляя копаться в своей душе, искать в ней что-то. А самое страшное – Он знал что именно.

Этот Взор, такой вездесущий и завораживающий, всем безмолвным видом восклицал о понимании боли пришедшей к Нему души. И Света хорошо осознавала: Ему известно о ней то, что не известно даже ей. И вновь такая боль заныла в груди, будто кто-то внутри тронул вросший кол, расшевелил его и затем одним рывком вырвал. Ею овладело облегчение, забравшее из тела последние силы, и с обрушившимся шквалом плача она упала на колени и зарыдала во все горло.

Объяснить себе собственную неадекватность Света даже не пыталась, а делала то, чего просила душа. Выплакавшись вволю, она присела на стоящую под стеной лавочку, скрючившись в каком-то ожидании.

И тут пришла мысль – ей нужно что-то сказать… прямо сейчас, незамедлительно… она чувствует острую необходимость в том, чтобы что-то подумать или сказать. Да… обратиться… то есть помолиться… но она даже не знала, как это сделать.

Когда-то в детстве об этом ей много рассказывала бабуля, но Света так и не смогла себя заставить. Тогда же ей, бабушке, наговорили, что кто-то как-то наколдовал на их семью, потому и родители бросили детей, и она болеть начала, и тётка осталась бездетной. Да вообще, длительное время все шло исключительно наперекосяк. Ходили сплетни, что это воздаяние: якобы грех того же самого колдовства лежал на бабушкиной маме, и им теперь приходится всем семейством его искупать. Но сама Светлана в это отказывалась верить, и всё считала глупыми россказнями неадекватной старушенции, которую в народе называли "бабкой".

Лена же была старше, и как-то серьезней отнеслась к религии. Жизнь у неё-то стала протекать спокойнее: замуж удачно вышла, и сыночку уже третий год, да и деньги в семье есть. Да, бывает всякое и разное, но кажется, что она все преодолевает с легкостью…

– Пришли, а зачем, не знаете? – вдруг услышала Света мужской голос.

Похоже, священник. Тот самый, который лампадки зажигал, пока она рыдала на полу. Позор какой! Она ведь не сразу людей заметила…

Тяжело выдохнув, Света напряглась – сейчас, небось, будет поучать, как Бога любить. Поэтому она молча склонила голову, теребя в руках купленные свечи и настраиваясь на внутренний протест.

– Таких, как вы, видно издалека, – продолжал батюшка, не глядя на нее и присаживаясь рядом. – С горем все приходят. Плачут. Просят. И правильно! Когда никто из людей помочь не может – все надежды только на Небо.

После этих слов Свете почему-то стало так тепло внутри, и будто душевная дрожь снизила свою аритмию. Она заинтересованно прислушалась.

– Вы сделали выбор неправильный, – с огорчением промолвил батюшка, опустив взгляд в руки, неторопливо что-то перебирающие. – Выбор тот без Бога был, верно?