Держись за небо. Полёт души

Сейчас ей вдруг захотелось закрыть уши. Как странно: она ведь сама задает вопросы. Да и казалось, сопротивление внутри нее будто успокоилось… Но чем больше они углублялись в суть вещей, тем больше Свете хотелось встать и уйти, недовольно бросив на прощание: «Вы меня не убедили». И она понимала, что это желание вызвано только ее гордостью – самым страшным качеством, так часто мешающим ей двигаться вперед. Конечно, как же так? Она столько лет твердила, что нет Бога, и это всё выдумки… а теперь взять и согласиться с собственной неправотой? Для этого нужны внушительные силы духа, чтобы признать такую ошибку…

Ее останавливало только всепоглощающее желание найти выход из своей ситуации. И поэтому Света решилась и дальше поддержать общение с отцом Павлом.

– Но почему же я тогда не чувствую Бога? Почему не вижу? – она понимала, что для собеседника ее вопросы звучат весьма глупо, но ей так хотелось услышать хотя бы раз внятные ответы на них!

– А как вы почувствуете, если родителей своих не признаете? А ведь Бог – тоже родитель. Даже Прародитель, я сказал бы. Бог – это начало всего, первоисточник. Человек не дышал бы, если бы в нем не было духа. Вернее, физически он, может, существовал бы. Но в нем отсутствовала бы жизнь, чувства. Вы не видите Бога? А вы рассмотрите Его милость в каждом мгновении жизни: если оно прекрасно – наслаждайтесь им с благодарностью, если мучительно – значит, это урок. И если поймете, чему этот урок учит, тогда и Бога увидите. Вы ведь ищете любви, верно? Пришли сюда из-за дел сердечных? Так учитесь смотреть на жизнь сердцем, не только убеждениями. Ведь последнее так часто сбивает нас с толку.

А ведь правда! Если бы она верила Косте с самого начала сердцем, не нагружая свои чувства мыслями «а может», «а если», «а скорее всего», – тогда ведь все было бы иначе! Тогда она не отвернулась бы спиной к своей любви. И не наделала бы ошибок! Вот достойный пример в подтверждение словам священника!

Но нет, что-то внутри нее отчаянно сопротивлялось с новой информацией, и из нее вырывалась вновь и вновь странная ехидна, пытающаяся застать батюшку врасплох:

– Ну раз так, тогда скажите мне еще вот что: Вы говорите, что Бог переживает за каждого из нас, а чего же тогда православие называет человека Его рабом, а не ребенком, к примеру?

– Мгм, ересь всемирного паука, – осведомленно кивнул священник, тут же объясняя: – Говорили мне прихожане о такой фразе, бытующей в интернете. Не хотите признавать себя рабой Божьей? Немудрено – гордыня заставляет нас согласиться с тем, что мы вправе ставить себя наравне с Богом. Да, мы – часть Бога. Но в нас эта часть настолько мизерна и ничтожна, что за грехами и скверной ее почти не видно. Сами подумайте, сколько раз за день мы гневаемся, осуждаем, сплетничаем, хвастаем, обманываем, унижаем других, завидуем?

Заметив растерянность на ее вдумчивой физиономии, он не стал дожидаться ответа:

– И день через день мы повторяем то же самое. Ведь нас с детства учат, что это все плохо, правда? Можем ли мы в этом случае ставить себя вровень с Богом, который есть чистота и любовь, потому что противоположен всему перечисленному? И это есть то понятие хорошего, которое в ребенке воспитывают родители. Вот когда мы научимся жить в мире с любовью, не осуждая, не привлекая плохие мысли, не оскверняя себя злобой за то, что кто-то поступил по-своему, а не по-нашему. Когда целиком и полностью станем безгрешными и хорошими, тогда, может быть, мы будем достойными того, чтобы называться Им святыми, а не рабами. Когда сможем научиться быть как Он…

– Но откуда вы знаете, какой Он? – нетерпеливо бросила Света, но ожидаемого возмущения ей вызвать в батюшке не удалось. Тут же она поняла, что вспыхнувшая раздражительность – это как раз то, о чем говорил сейчас отец Павел, и виновато пролепетала: – Простите…

– Знаю, потому что чувствую милость Его. Да и в Евангелии много чего об этом написано. Сын Его продемонстрировал всю суть Создателя.

– Возьму почитаю Евангелие ваше, – говорила с вызовом Света. – Может, и правда, увижу что-то. Или почувствую.

Эта кажущаяся ей жутко умной фраза вызвала на лице священника ироничную улыбку, тут же спрятанную за серьезностью.

– Возьмите, – батюшка протянул ей икону. – Это молитвенница наша, старица Матрона. Вот она и удостоилась того, чтобы называться не рабой, а святой. Она родилась обычной девочкой, а стала великой. Почитайте о ней. А затем помолитесь ей. Только о том, чтобы не сходить с пути, а восходить на него. Да и вообще, о чем душа просит – помолитесь. А о чем просит?

– О спокойствии, – вдруг вздохнула она, только уже как-то тихонько. – Наверное, его я смогу обрести только в тишине.

– Вот и попросите о мире в душе и своей жизни, – с какой-то любовью сказал он и вдруг с отцовской заботой погладил ее по волосам.