Держитесь, девушки!

А Колю ждала своя битва, отнюдь не романтическая. Он сосредоточил внимание на спускающейся с крыльца Вике (подумать только, они лишь вчера познакомились на этих самых ступеньках!) и, проследив ее взгляд, заметил машину, поджидающую по ту сторону улицы. Выходит, Коля был прав: чародей действительно приехал за своей жертвой, но в храм не сунулся, ждет поблизости. В машине хлопнула дверца, и вот он вылез на свет: высокий лысый старик в замшевой куртке, в мутно-белесых очках, закрывающих глаза. Улыбается, как удав перед кроличьей норой. Ах ты гад ползучий, подумал Коля, это ты каждый день высасываешь из моей любимой жизненные соки…

Он стал быстро спускаться с крыльца, чтобы обогнать Вику и встать на ее пути еще до того, как она подойдет к машине. Надо быть начеку: в своем подавленном состоянии Вика будет следовать за тем, кто первый окажется рядом.

И вдруг он споткнулся. Острая боль пронзила щиколотку, но Коля не был уверен, что она настоящая. Скорее всего, это виртуальный вывих, то есть внушенное организму сознание, будто нога вывихнута и поэтому больно. Вымышленную боль надо игнорировать, тогда она проходит сама собой.

И он потащил себя вперед, но через пару шагов врезался в фонарный столб, который, кстати сказать, вовсе не стоял на его пути. Удар был таким сильным, что из глаз посыпались искры. Вдруг стало происходить нечто удивительное: каждая из этих искр разрослась до размеров зайца, белки или морской свинки, глядящих, однако, грустными человеческими глазами. Без сомненья, все это были заколдованные люди. Они не имели ничего против Коли и даже смотрели на него с сочувствием, но не могли не выполнить приказ чародея: уцепились все разом за его ноги, лишая возможности двигаться. Он так и застыл на месте, не дойдя до машины, от которой смотрел на него высокий человек с улыбкой удава, медленно снимающий скрывающие взгляд очки. Его выпуклые глаза оказались бездонно-темными, засасывающими в себя все простое, жизненное, красивое, что трепетало вокруг. Рядом с ним безвольно поникла Викина голубая косынка…

Требовалось что-то делать, но Коля забыл, что именно: кажется, его правая рука должна была произвести какое-то действие. Между тем глаза чародея страшно надулись и вдруг вылетели из глазниц, закружившись над Колей, как темные воздушные шары (сейчас продают такие, хотя и непонятно – зачем детям этот траурный цвет?). Коле стало тоскливо, словно никаких сил в нем уже не осталось, а все его надежды разом потерпели крах. От безысходности он стал клониться головой вниз, пока весь не согнулся и его ладони не коснулись асфальта. Он чувствовал, что становится совсем маленьким, потому что из его существа исчезла подъемная сила, заставляющая тянуться к небу, держать голову вверх и чего-то еще хотеть, за что-то бороться…

Он дрожал, как заяц под прицелом охотника, и, наверно, действительно превращался в зайца, подобного тем, что держали его сейчас за ноги. А Вика уже давно была морской свинкой, с невыразительными бурыми бусинками вместо ее обычных, широко распахнутых голубых глаз. А над их поникшими головами плясали два темных воздушных шара, гремящих при столкновении чьим-то торжествующим хохотом…

– Николай Дмитриевич, а Николай Дмитриевич! Это было что-то из его прежней жизни, когда он еще не утратил воли, ходил на двух ногах и надеялся на счастье, то есть когда он еще был человеком. Очнувшийся Коля увидел, что по-прежнему стоит возле фонарного столба, а сзади его тянет за рукав Егор. Маленький лопоухий Егор, не понимающий запретов и появляющийся там, где ему не позволено появляться. Вот и сюда пришел, невзирая на запрет учителя… Видимо, нынешнее состояние Коли не было заметно со стороны, иначе Егор, с присущей ему непосредственностью, так бы и спросил: «Николай Дмитриевич, а вы что, в зайца превратились?»

– Зачем ты пришел, Егор, ведь я просил подождать…

– Я ждал, – невозмутимо ответил парнишка. – Мне там тетенька одна сказала: почему стоишь и не крестишься? А я забыл, как креститься: три пальца так, два вот так?

Коля вспомнил, что и сам только что хотел совершить крестное знамение, однако его намерение затерялось среди недавних бредовых представлений. Какие-то свинки, зайцы, темные шары… Теперь он попробовал сложить щепоть, но пальцы не слушались, рука словно онемела.

Между тем Егор, оказывается, вспомнил все сам. Так бывает, начнешь о чем-то спрашивать, да тут же и вспомнишь. К Колиному изумлению, Егору ничто не помешало: он беспрепятственно соединил три пальца, а два прижал к ладони. Потом поднял щепоть ко лбу, опустил на живот, подтянул к правому плечу и перенес на левое. У него получилось! Не замечающий внешних раздражителей, погруженный в свой собственный, надо полагать, глубокий и чистый мир, Егор сделал то, чего не смог сделать его учитель. И сразу колдовской круг распался: нормальный Коля в своем человеческом обличье поспешил к Вике, которая тоже не выглядела теперь морской свинкой. А следом за ним шел Егор и другие, робко двинувшиеся на разведку, поскольку учителя не было уже давно. Вся эта группа приближалась к машине.