Держитесь, девушки!

Вот так она, жизнь, и катится. Смолоду Леонид Сергеевич стремился познать ее как можно полнее: хватался за то и за другое, путешествовал, принимал участие в общественных движениях. Потом понял: не так важно вширь, как вглубь. По профессии он был журналистом (тоже дань любопытству к жизни) и в каждом деле старался дойти до сути, до самого потаенного истока. Он достиг успеха на журналистском поприще, потому что внутри него сидел тот неуемный, временами едкий запал, позволяющий писать четко и с перчиком, на радость читающей публике.

В общении с людьми он был весел, в меру отзывчив, при возникновении конфликтов упрям и, случалось, груб по мере их развития. У него было множество знакомых, а настоящий друг – только один, с которым они еще в школе вместе учились.

Его семейная жизнь шла через пень-колоду. Пока рос сын, Леонид Сергеевич не бросал семью из чувства долга, хотя их отношения с женой давно оставляли желать лучшего. А когда ребенок подрос, отцовская жертва оказалась как будто напрасной: сын не принимал его как близкого человека. Тут уж, видно, мать постаралась, перенесла на парня их супружеские нелады. Правду сказать, она всегда была рядом с сыном, в то время как Леонид Сергеевич обычно приходил домой запоздно: дела, встречи, поездки, а то и посиделки с приятелями, загулы, попойки. Да, это тоже имело место в жизни. Потому что он и с самим собой не всегда мог поладить.

И вот теперь, можно сказать, под старость, для него вдруг открылась новая жизненная страница. Он стал бомжем – ничего себе ситуация! После очередной ругани с женой и сыном, хлопнув дверью, ушел из дому. Дескать, больше я к вам не вернусь. Думал снять плохонькую комнатенку (на лучшее не хватало денег), а потом работать как зверь, писать для газеты без продыху, ездить в далекие командировки, чтобы в конце концов скопить денег на собственное скромное жилье. А квартиру – им, жене с сыном.

В тот вечер было холодно, и Леонид Сергеевич вышел из дому в теплом, хотя не совсем презентабельном тулупе. Это его в дальнейшем и спасло, потому что будь он в своей замшевой курточке или шикарном, но чересчур легком плаще, дело могло принять скверный оборот. А тулуп, в котором ездил иногда на дачу, идеально подошел к ситуации.

Вообще-то Леонид Сергеевич рассчитывал переночевать у своего друга, того единственного, с которым дружил со школьной скамьи и в гостеприимстве которого был настолько уверен, что даже не созвонился с ним предварительно. Но по пути он зашел раздавить чекушку, поскольку настроение было на нуле. Приходить к другу с бутылкой не стоило: Иван был трезвенником в силу убеждений, да и здоровье его, в отличие от здоровья самого Леонида Сергеевича, диктовало добропорядочный образ жизни. Так что он решил выпить один, а уже потом погребать к Ивану.

В кафе, где расслабился Леонид Сергеевич, находились, надо полагать, нечистые на руку люди. Когда он после нескольких, зацепившихся одна за другую рюмочек, покинул заведение, оказалось, что в карманах у него пошарили. И когда только успели?! Однако результат был налицо: Леонид Сергеевич остался без денег. Ему даже в троллейбус не удалось сесть, так как проездной свистнули заодно с бумажником. А вскочить в заднюю дверь, рассчитанную на выход, он не сумел. Как-никак, уже не молоденький, реакция не как прежде, да к тому же и выпил.

Он потащился к другу пешком, прикидывая, что делать дальше. Следовало принять ванну, побриться; потом он займет у Ваньки какое-нибудь мало-мальски приличное пальто и пойдет в редакцию просить ссуду в счет будущих гонораров.

Леонид Сергеевич уже звонил в дверь своего друга-трезвенника, когда на него обрушился главный за этот скверный вечер удар. Он звонил, звонил, и все без толку. Потом приоткрылась соседская дверь, и выглянувшая оттуда соседка сухо сообщила, что «Иван Ильич лег в больницу». «Что с ним?» – встревожился Леонид Сергеевич. Соседка пригляделась и узнала его, время от времени бывавшего здесь в гостях. После этого она стала приветливей и рассказала, что Иван рассчитывал вернуться через неделю.

– А зачем понадобилось в больницу? – допытывался Леонид Сергеевич.

– Насколько я знаю, плановая профилактика.

Леонид Сергеевич успокоился насчет друга, но самому ему теперь предстояло хождение по мукам. «Неделька» без жилья, без денег, только что с теплым тулупом на плечах!

И все-таки стоило попытать судьбу: сумеет ли он прожить бомжем до возвращения друга? Ведь его всегда влекло к познанию жизни во всех ее проявлениях, не исключая низменных и горьких. Так почему бы не бомжем?.. В карманах брюк, по которым никто не шарил – воры удовлетворились тулупом, – застряла кой-какая мелочь, на хлеб и воду, а сигаретками можно пробавляться у прохожих. Так что все в порядке. Правда, подобные эксперименты лучше производить над собой в молодости, но человек только предполагает, а уж располагает Бог.