Держитесь, девушки!

– Пиши телеграмму, – на руки пленника легла белая почтовая бумажка – телеграфный бланк. А поверх нее – дешевая ученическая ручка.

– Ну и ну! Значит, если не напишу, голодом уморите?

– Я не злодейка, – с достоинством отвечала бабка. – Вот тут вода в кувшине, хлеб на столе под полотенцем. Не отдашь Богу душу.

– Значит, не выпустите? Похитили и будете тут держать?

– Пиши, – повторила бабка. – Ты сам похититель – дите увез.

Леонид Сергеевич понял, что именно теперь надо быть очень осторожными. До сих пор мужик еще не понял, не осознал происходящее. А теперь наступает перелом, и надо глядеть в оба, иначе малейшая оплошность может все погубить. За бабку он был спокоен – с ней можно идти на такое дело. Но ведь, кроме нее, в квартире живет взбалмошная, судя по всему, Валька, а глядишь, и еще кто-нибудь…

Словно угадав эти мысли, старуха потянула его за рукав: выйти с ней из комнаты. При этом она взяла с собой ключ и замкнула дверь снаружи. Леонид Сергеевич страховал операцию. Потом они оба прошли на кухню, где испустили вздох кратковременного облегчения.

– Спасибо, Леня, выручил, – сказала старуха. – Такой ты дельный мужик оказался…

– Служу Советскому Союзу! – пошутил Леонид Сергеевич.

Похвала старухи была ему и вправду приятна. А что, между прочим, раз она была на войне, он может всерьез ей так отвечать. Оба они – осколки советской армии, оба лейтенанты, хотя бабкин чин на звездочку выше…

– Помоги, Леня, – попросила она. – Мне и дальше без тебя не управиться. Я сейчас пойду к Мальвинке на седьмой этаж, скажу, чтоб Валька до завтра у ней осталась. А ты пока тут…

– Будет сделано. Не улетит голубок из клетки. Точнее, попугайчик…

– Все шутишь, – вздохнула бабка. – Рано еще шутить. Вот дочка моя придет с работы, как еще взглянет…

– Ваша дочка? – переспросил Леонид Сергеевич.

– Ну да. Валькина мамаша.

Старческие глаза отразили беспокойство, и Леонид Сергеевич понял: появления дочери баба Тося боится больше возможного появления полиции или дружков, а то и охранников Расула. Видно, дочь у нее из другого теста, взаимопонимания между ними нет.

– Ты вот что, Леня. Ты ей тогда скажи, что из деревни приехал. Родственник, мол. Хотя ведь она всю родню нашу знает… Ну скажи, что ты слесарь, трубу чинить пришел.

– Ладно, – согласился Леонид Сергеевич. – Скажу, что слесарь.

– И ключа ей, главное, не давай! Лучше пусть вовсе не знает, чего там в комнате…

– А если наш попугайчик начнет чирикать?

На бабкино лицо легла тень: это было уязвимое место ее плана. Конечно, человек в девяносто лет не в силах всего предусмотреть. Это естественно. И Леонид Сергеевич стал поспешно придумывать, что тут можно сделать.

– Хотите, я ему кляп вставлю?

– Что ты, Господь с тобой! Еще задохнется! Мы ж не убить его, в самом деле, собрались…

– Ну, тогда я скажу вашей дочке, что вы ей сами все объясните. Пусть ждет вашего возвращения, – «Если только при виде незнакомого мужика ей не захочется сразу же позвонить в полицию», – вслед за тем подумал Леонид Сергеевич.

– А знаешь, Леня: я, в самом деле, никуда не пойду. Просто позвоню Вальке, чтобы осталась сегодня у Мальвинки. А ты в ее комнате заночуешь.

– Я буду у вас ночевать?

– А вдруг он, Расул-то, ночью чего удумает? – вопросом на вопрос ответила баба Тося. – Так мне без тебя не справиться…

– Ну что ж!.. Можно переночевать, – согласился Леонид Сергеевич, подумав грешным делом и о том, что давно уже не спал по-человечески. Значит, сегодня вечером на чердак можно не ходить.

– Жена-то не заругает? – спросила баба Тося.

– Таковой не имеется! – бодро доложил он, решив, что имеет право не считать мать своего сына настоящей женой. Сколько раз они собирались разводиться, хотя пока еще руки не дошли…

– Что ж это: у такого сокола, да гнездо пустое! А куда она подевалась, твоя жена?

– Она-то дома, я сам ушел. Пока у приятеля поживу, потом буду копить на какую-нибудь комнатенку.

– У приятеля? – переспросила бабка.

– А приятель в больницу лег, но скоро должен вернуться. Я две ночи на чердаке у вас ночевал.

– То-то я гляжу, Леня, от тебя бомжем попахивает… – не церемонясь, определила бабка. – Не сильно, а все есть!

Леонид Сергеевич смущенно поежился:

– Вроде я снежком обтирался. На улице. Раным-рано, пока еще наш замечательный дворник не встал…

– Мальвинка? А ты чего глаза-то замаслил? В отцы ей, почитай, годишься…

– Вы очень откровенная женщина, баба Тося, – сказал Леонид Сергеевич. – У вас что на уме, то и на языке. Только у меня к вам просьба: не говорите чего не знаете. Например, что глаза у меня замаслились… Наши с Мальвиной отношения чисто дружеские.

– Ну ладно, – усмехнулась бабка. – Сам гляди, какие у тебя с Мальвинкой отношения. А я вот пойду позвоню ей, чтоб Вальку не отпускала…

Через пару минут Леонид Сергеевич слышал, как бабка говорит в телефонную трубку: