Держитесь, девушки!

– Мальвинка! Валентину поди позови. Постой: можно, она у тебя сегодня переночует? Ага… Ага… Ну, давай ее к телефону! – Старухин голос окреп, налился поистине командирской твердостью. – Валька? Слушай меня. Домой сегодня не приходи, ночуй у Мальвинки! Ни на час, ни на полчаса… А я говорю, не смей! Покуда не позову, носу не показывай! – и дала отбой.

Сразу после этого разговора телефон вновь затрезвонил. Судьба оказалась благосклонна к героическим начинаниям бабы Тоси: ее дочь звонила предупредить о неожиданном ночном дежурстве. Значит, сегодня она не придет, а уж там видно будет. Как говорит пословица, утро вечера мудренее.

15

Мне уже не впервые снился какой-то больной, медбратья в белых халатах, а может быть, это были вовсе и не медбратья… Во всяком случае, рукава их шуршали, как крылья. А еще в комнате находились какие-то приветливые люди, одновременно важные и простые, с тревогой обступившие больного.

Речь шла о том, выживет он или нет. И это каким-то образом касалось лично меня и вообще всех людей, всего мира. Потому что если он выживет, мир тоже должен выжить; если же нет, мир погибнет. Быть иль не быть, как сказал шекспировский Гамлет, – я запомнила в это еще в школе, на уроках Иларии Павловны.

Вдруг подо мной заколебалась земля, и я подумала, что гибель мира уже близко: вон как меня трясет, бросая из стороны в сторону, какое-то цунами, или смерч, или ураган. Но, раскрыв наконец глаза, увидела над собой сердитую со сна Вальку в одних трусиках – мои ночные рубашки ей были малы, а спуститься в квартиру за своей собственной запретила бабка. Конечно, я волновалась о том, что там у Кабановых, но, не получив от Вальки вразумительного ответа, дальше расспрашивать не решилась. Насколько легко она говорила обычно обо всем, касающемся ее жизни, настолько же упрямо молчала сегодня. Неужели бабка выгнала ее для того, чтобы ночь напролет говорить с Расулом?

– Проснулась, барыня? – толкала меня под бока подруга. – В дверь тебе звонят! Иди скорей, а то мать проснется…

Я попыталась сообразить, кто мог звонить нам в дверь посреди ночи. Наверное, что-то случилось в Валькином доме. Жмурясь со сна, я стала нашаривать на стуле халат…

– Быстрей, копуша! Или давай я сама открою?

– Да ты на себя посмотри! – усмехнулась я в адрес Вальки, все еще остававшейся в одних трусиках.

Наконец я нашла халат и, наскоро пригладив волосы, босиком побежала в переднюю. Слава Богу, мамочка пока не проснулась. Надо будет говорить с гостем тихо, чтобы все это ночное происшествие ее не затронуло. И без того ей приходится все время терпеть беспокойство от моих подруг…

У нас в двери не было глазка, поэтому я накинула цепочку. Хотя опытному жулику ничего не стоит ее выдернуть – но жулик не стал бы звонить. За дверью тяжело и хрипло дышали.

– Кто там? – негромко спросила я.

Дыхание усилилось, словно тому, кто за дверью, трудно было ответить и в то же время нести какую-то физическую нагрузку. Наконец он собрался с силами и выпалил одним духом:

– Бомж с чердака, Ленькин друг! Откройте! Тут девушка помирает!

Нюта! Господи, как я могла забыть с Валькиными делами о другой своей подруге, которой тоже пришлось ой как солоно! Я распахнула дверь: бомж, у которого не было ноги, едва удерживал на руках неподвижную и как будто неживую Нюту. Ее запрокинутое на плечо бомжа личико было страшно бледным и маленьким, глаза закрыты. Я подставила свои руки и приняла Нюту от безногого бомжа; в следующий момент ее у меня перехватила подоспевшая на помощь Валька.

– Что случилось? Она упала в обморок?

– Наверно! – Бомж все не мог отдышаться; ему, конечно, нелегко было спуститься по лестнице без костылей и, главное, с ношей. – Я спал на чердаке. Середь ночи дверь у богатых хлопнула, гляжу – тащат ее два мужика за руки и за ноги. Ну, думаю, убили… Затаился, чтоб разузнать, а как они обратно вернулись, так сразу к ней. Слышу, дышит, но глаза закрыты. Может, доктора надо… – Бомж словно оправдывался, что принес беспамятную Нюту к нам, хотя его поступок должен был вызывать исключительно восхищение. Если бы этот калека не пришел на помощь, Нюта, наверное, умерла бы.

– Я даже не знаю, как вас благодарить! Просто слов не найду…

– Главное, Леньки сегодня нет, – воспрянул духом Нютин спаситель. – Ленька бы донес как нечего делать! Но он где-либо в другом месте ночует, может, у бабы какой… А мне без костылей несподручно, ну да что было делать?

Во время этого рассказа Валька и моя мама, тоже, конечно, проснувшаяся, вовсю хлопотали над Нютой. Мама смочила тряпочку нашатырным спиртом и махала ею перед Нютиным заострившимся носиком. Валька бестолково совалась помочь, а, видя, что мешает, молча встала рядом в своем домашнем свитере, второпях надетом задом наперед, и ждала, когда она понадобится. Я подбежала с другой стороны и тоже встала. Мамочка оказалась в центре; как всегда, она была в нашем деле главной.

– Вызови «Скорую помощь», – сказала она мне.

Я кинулась к телефону.

– А полюс у Нюты есть? Медицинский? – спросила Валька. – Без него «Скорая» лечить не станет!

– Как не станет, если человек без сознания?