Держитесь, девушки!

– А им все равно: нет полиса, нет и разговора. Это тебе не советские времена, когда врачи нянчились с больными…

– Вызывай, дочка, – поторопила мама. – Если им понадобится полис, покажем твой, только и всего… Будто она и есть Мальвина…

– Правильно! И как это мы сразу не догадались! – с облегченьем удивилась Валька. – Нет, тетя Вера, вы, честное слово, молоток!

А я, набирая ноль три, немножко про себя удивилась: моя мама всегда была такой правильной, такой, как бы это сказать, законопослушной, даже в мелочах. Она, например, никогда не ездила в транспорте без билета, еще до того, как в троллейбусах и автобусах установили систему «Антизаяц». Никогда никого не обманывала, говорила всегда, что думала… И вот так легко догадалась о том, чего нам с Валькой в голову не пришло!

Но тут мне стало стыдно своих посторонних мыслей, когда Нюта, может быть, при смерти. Я сделала вызов на собственное имя, якобы это со мной случился припадок, и вновь заняла место возле хлопотавшей над Нютой мамы. Я встала с одной стороны от нее, Валька – с другой. Так же мы стояли когда-то в детском саду, когда мама играла на пианино, а мы с Валькой пели: «Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять…» Я выводила тоненько, а Валька басистым голосом. Кажется, там еще были такие слова: «Принесли его домой, оказалось – он живой!»

Ох, какая же чепуха лезет в голову, когда Нюта еще не очнулась!

Но эта чепуха имела какое-то отношение к тому, что происходило в нашей жизни. Больше того, она перекликалась с моим из разу в раз повторяющимся сном. Быть иль не быть, выживет – не выживет, надежда или конец – это относилось и к Нюте, и к Валькиной разлуке с Садиком, и ко мне самой, все еще не определившейся в жизни, парящей меж небом и землей… И вообще ко всему миру, где происходят трагедии, но есть в то же время героизм: хотя бы одноногий бомж, доставивший к нам Нюту, или баба Тося, не побоявшаяся встать на защиту внучки. Кто победит, добро или зло? Выживет – не выживет?..

– Смотри, она глазки открыла! – шепотом воскликнула мама.

16

Когда Тамара Федоровна возвращалась домой с ночного дежурства, около подъезда стояла машина «Скорой помощи». В голове тут же возникла беспокойная мысль: не с матерью ли чего? Не то, глядишь, доченька учудила какую-нибудь штуку: либо перепилась до полусмерти, либо – кто ее знает! – вены себе порезала. Последнее время от нее всего можно ожидать. Вот так и живи, вздохнула про себя Тамара Федоровна, мотай время со старухой-матерью да с молодой пьющей дурой.

Во дворе было не метено, хотя Мальвина с седьмого этажа обычно вставала рано. Вот тоже история: девчонка нормально училась, не в пример лучше ее Вальки. Однако Валька после школы устроилась в фирму на большую зарплату, а Мальвина пошла вместо чурок двор убирать. Кто ее теперь замуж возьмет, дворника? И чего только мать смотрит…

Свою собственную дочку Тамара Федоровна все время старалась наставить на правильный путь. Начинала по-доброму, а потом переходила на попреки, крик, ругань. Но все как об стенку горох! Такая уж Валька уродилась бестолочь. Улыбнулась ей в жизни удача, влюбился в нее богатый мужик: тут, если действовать с умом, можно много пользы извлечь. А она родила, дура, ребенка и потом отдала его просто так, ничего взамен не потребовав.

Тамаре Федоровне было жаль себя. Она, между прочим, сама еще хочет порадоваться жизни, пока не поздно. В ее возрасте многие романы заводят, особенно когда в молодости не удалось хорошо пожить. Она, Тамара Федоровна, достойна этого больше других: все признают, что одежда у нее модная, прическа всегда в порядке, свежий маникюр. А легко ли целый день носить высокие каблуки? Это девчонки не замечают, что у них на ногах, а взрослой, солидной женщине не все равно. Но она все терпела ради мечты устроить свою личную жизнь. И что ты хочешь – до сих пор одна, словно заговоренная!

Не успела Тамара Федоровна повернуть ключ, как дверь перед ней распахнулась. На пороге – или это кажется? – стоял немолодой, но очень интересный мужчина, как раз того типа, который нравился Тамаре Федоровне. Не столько красивый, сколько складный: видно, что не глуп, и сила в нем есть, и норов, как мужику полагается. А что немолод, так ведь и она не девочка… Цепкий взгляд Тамары Федоровны подметил и то, что новый знакомый странно одет: в какую-то скверную затертую водолазку, по которой стиральная машина плачет, и в давно не глаженые штаны. Но это еще не беда: подумаешь, штаны не глажены! Было бы что внутри, а выгладить недолго…

– Проходите, пожалуйста… Вы, наверное, дочка бабы Тоси?

– Да… А что случилось? – испугалась она, вспомнив о «Скорой помощи» у подъезда.

– Не беспокойтесь, ничего особенного, – «Если не считать особенным нахождение в квартире заложника», – мысленно добавил Леонид Сергеевич.

Переступившая порог дамочка с облегчением вздохнула:

– Ну и чудесно! Тогда я, с вашего разрешения, войду. Меня зовут Тамара.