Дерзкая

Валерий был прав: Рай разрушен. Юрка с Олегом ничего не нашли в его обломках. Хотя и непонятно, что они надеялись найти там? Они же знали, где зарыты останки рыжего спаниэля... Конечно, Олег скоро перестанет грустить по поводу своего чудесного многообещающего сна. И вообще, сколько способен человек грустить в разлуке? Как долго он будет избавляться от боли? Как скоро воспоминания о потере перейдут в разряд светлой ностальгии? Наверное, быстро. Но при условии, что потеря не восполнима и в принципе безвозвратна. Ну а если остается пусть даже теоретическая возможность вернуть того, с кем был разлучен, тоска и боль ни за что не ослабевают, а крепнут и становятся злее, делая вслед за собой злее и самого человека. Я поняла, что именно это и стало происходить со мной.

Если бы у Кати Орешиной были десятки аналогов, если бы не существовало Рая и Валерия, если бы Мариэла никогда не ощутила в себе другую женщину, то и прежняя жизнь, и Олег Середа, и Юрий Орешин стали бы подспудными, грустными и светлыми эпизодами снов. И никогда не появилось бы у Мариэлы безумной цели -- вернуться.

Но я-то знаю, что вернуться назад можно! Если не хочет этого сделать Извеков, я смогу сама. Нужно только сделать все правильно. А поскольку все это возможно, нетерпение совершенно законным образом начало глодать меня. И вряд ли кому-нибудь будет под силу удержать меня.

-- Мариэла, откуда у тебя этот браслет?

-- Это мой браслет. Мой. И не начинай все сначала!

Одер в раздражении с размаху швырнул сумку на постель.

-- В чем дело? Что это за фокусы, Мари?

-- Неужели ты ревнуешь?

Лицо Одера вспыхнуло:

-- Если бы могла увидеть себя со стороны, ты не спрашивала бы меня об этом!

-- А что было бы, если бы я могла себя увидеть?

-- Ты поняла бы, что ты стала совершенно другим человеком.

-- Да, Одер, я -- другой человек. И мне совершенно все равно, как ты на это посмотришь.

Глава 11.

Стадион бурлил в предвкушении скорого начала гонки. Небо над трассой было еще затянуто тучами но дождь перестал с час назад, и покрытие осталось лишь чуть влажным. Я сидела на своем обычном месте, у открытой смотровой площадки и наблюдала, как техники возятся с жучком Одера. Что-то вышло из строя в последний момент, поэтому они очень спешили и были крайне озабочены. Одер уже скрылся в раздевалке. Времени на подготовку оставалось в обрез.

Минут через десять Фелим, подняв голову от жучка и отыскав меня, махнул рукой на раздевалку:

-- Мари, поторопи его, пожалуйста, время уже выходит.

Я повесила обратно на подставку переговорную систему и, соскочив с сидения, прошла в раздевалку.

Одер был уже в комбинезоне и возился с застежкой.

-- Фелим торопит, что ты застрял?

Одер пожал плечами:

-- Все из рук валится. И вчера, и сегодня. Сам не пойму, что такое. Руки дрожат.

-- Не выдумывай, -- я подошла к нему и помогла с застежкой. Полосатый желто-коричневый комбинезон ладно сидел на нем. -- Вот, все в лучшем виде. Кажется, принято решение пройти первые три круга на дождевых колесах.

Одер тряхнул головой, отбрасывая назад светлую челку, нетерпеливо сморщился:

-- Перестраховщики. Потом терять время на переобувку. Ребята последнее время делают ее слишком медленно.

-- Все тебе не так. Не ворчи. Ты стартуешь четвертым. Это совсем неплохо.

-- Я не ворчу. Я просто жду, когда ты скажешь мне все? -он взглянул мне в глаза и отвернулся, надевая перчатки.

-- Что я должна сказать?

-- С кем ты разговаривала сегодня ночью?

-- Ты что, спятил? Это было во сне...

-- "Во сне, во сне"! Я только и слышу это!

-- Тебе стартовать через десять минут, -- я попробовала уйти от неприятного и, самое главное, совершенно бессмысленного разговора, которому, к тому же, в раздевалке было совсем не место.

Одер покачал головой:

-- Посмотри, во что ты меня превратила, Мари!

-- Что ты ноешь, как капризная баба?! -- возмутилась я. И тут же пожалела о своем выпаде. У Одера даже руки опустились, он посмотрел на меня очень странно и сказал:

-- Где ты набралась таких выражений, детка?

-- Каких, черт возьми, выражений?! Ты замучил меня своими претензиями, но я же не ною! А могла бы! "Что ты говоришь? С кем ты говоришь? Что ты видишь? Что ты слышишь?" Ты мне надоел! Господи, как же ты мне надоел!

Я повернулась, чтобы выйти, но Одер схватил меня. Я резко рванулась и освободилась от его руки:

-- Не трогай меня больше своими руками. Никогда! Нигде! Ты понял?!

-- Но, Мариэла!.. -- Одер развел руками. -- Господи, что же это происходит?!

-- Я тебе потом объясню.

-- Нет, сейчас! -- он решительно подступил ко мне.

Я сдерживалась изо всех сил. Но, видимо, что не дано, то не дано. Слишком напряженные и издерганные за последние недели нервы не выдержали.

-- Хочешь сейчас?! Я скажу. Тебе очень не понравится, но я скажу... Я собираюсь уйти, Одер.

-- Что значит "уйти"? Куда?

-- От тебя, от всех. Вообще уйти отсюда. Далеко.

-- Что ты несешь? -- растерялся Одер. -- Я зря обижаюсь на тебя, ты совершенно больна, бедняжка! Ты безумна, девочка...

Он сделал попытку обнять меня, но я ударила его по рукам:

-- Ты зря так думаешь!

-- Но, Мариэла!..