Дерзкая книга для девочек

Когда-то кроме чая «файв-о-клок» включал ещё сладкий пудинг, пай или лёгкие бутерброды. Пай — это обычно сладкий закрытый пирог из масленого теста с фруктовой начинкой. А существованию «больших бутербродов» по легенде весь современный мир обязан английскому лорду Сендувиджу. Он был до того занятым и деловым человеком, что ему было совершенно некогда сидеть за столом. Подолгу возиться с посудой, приборами и салфетками, как того требовал этикет, для него было сущей пыткой. Поэтому утром он накладывал на ломоть хлеба всё, что лежало в его тарелке (яичницу с помидорами, бекон с луком, котлету с зелёным салатом или что-нибудь ещё). И накрыв все вторым ломтем, убегал по своим делам, жуя своё кулинарное произведение в кебе по пути в палату лордов или на какое-нибудь другое важное заседание.

Сегодня редко кто из работающих людей имеет возможность устроить по будням полноценный «файв-о-клок». В современной жизни он стал заменять собой поздний обед и теперь называется «ланч». Буквально это английское слово переводится как «ужин». И в самом деле обычно это последняя еда за день. Кроме чая она включает в себя закуски на тостах, например рубленые яйца или фасоль, разваренную в томате. А иногда на столе появляется «уэлш рэббит». Но на слух, название этого блюда звучит, как и «уэльсский кролик», хотя и пишется по-другому. Однако кроликом здесь и не пахнет. Просто так называется ломтик булки, обмазанный с двух сторон плавленым сыром и запечённый в духовке. Напоследок англичане лакомятся пирожными, кейками (бисквитами), бисквитами (сладким печеньем) или булочками с вареньем и сливками.

Совсем другое дело — воскресный ланч. По времени он проходит около часа дня, а по количеству еды — это уже самый настоящий обед. Он состоит обычно из куска жареной говядины с вареными или тушёными овощами. В дело идут капуста, горошек, пастернак, да ещё жареный картофель — таков традиционный набор. И, конечно же, йоркширский пудинг! В противовес европейской привычке к десертам — британцы без ума от своих пудингов. Они уверены, что холодной сырой зимой не может быть ничего лучше горячего пудинга, пышного, мягкого, прямо с огня.

Лоцман литературы

Тем, что литература обрела Марка Твена, мы обязаны Миссисипи. Нельзя, конечно, утверждать, что, не будь этой великой реки, Самюэль Ленгхорн Клеменс не стал бы великим писателем. Но факт остаётся фактом: именно Миссисипи подарила своему бывшему лоцману литературный псевдоним.

Как вспоминал впоследствии сам писатель, «mark twain» («отметь два») — ходовой лоцманский термин, означавший, что глубина достигает в данном месте двух морских саженей (около четырёх метров). И стало быть, пароход может следовать своим курсом.

И Марк Твен отправился в самостоятельное плавание, стараясь придерживаться глубокой воды.

Именно Миссисипи подарила писателю многие сюжеты его произведений. А Самюэль Клеменс, став Марком Твеном, пересказал эти сюжеты нам. Вспомни «Приключения Тома Сойера», «Приключения Гекльберри Финна» — в этих и некоторых других произведениях наряду с людьми одним из главных персонажей является Река.

«Вся современная американская литература вышла из одной книги Марка Твена, которая называется “Гекельберри Финн”. Это лучшая наша книга… Ничего подобного до неё не было. Ничего равного не написано до сих пор».

Так оценил значение творчества бывшего речного лоцмана Эрнест Хемингуэй. Но прежде чем стать лоцманом американской литературы, Самюэль Клеменс прожил долгую, богатую событиями жизнь.

Родился Марк 30 ноября 1835 года в штате Миссури, в деревне Флорида. Деревушка, несмотря на громкое название, была столь крошечной, что Твен позднее шутил: «Родившись, я увеличил население Флориды на целый процент…»

Четыре года спустя Клеменсы переехали в городок Ганнибал на реке Миссисипи. Тот самый городок, который известен всем читателям под именем Сент-Питерсберга.

В двенадцать лет Сэм Клеменс потерял отца, был вынужден бросить школу и поступил «за одежду и стол» в местную газету. Прикоснувшись к печатному слову, мальчик втянулся в чтение и даже опубликовал свои первые литературные пробы.

Шесть лет спустя, в 1853 году, Клеменс покинул родные места и пошёл «в люди». Работая бродячим наборщиком, он за четыре года повидал крупнейшие промышленные и культурные центры своей страны — Нью-Йорк, Филадельфию, Вашингтон…

Ещё несколько лет спустя Клеменс стал учеником лоцмана на Миссисии. Затем «я стал рудокопом в копях Невады, — вспоминал сам писатель, — потом газетным репортёром, потом золотоискателем в Калифорнии; потом газетчиком в Сан-Франциско, потом специальным корреспондентом на Сандвичевых островах; потом разъездным корреспондентом в Европе и на Востоке, потом носителем факела просвещения на лекторских подмостках и, наконец, я стал книжным писакой и непоколебимым столпом среди других столпов Новой Англии».