Дерзкая пленница

— М-м-м, тоже вкусно, — похвалила она. Эдвард был в восторге. Как это здорово — открывать другому человеку что-то приятное. При мысли о грядущих радостях Эдвард вспыхнул. Он знал, что Эдвина — девушка, и не хотел пугать ее чрезмерной торопливостью. Он предложил ей куропатку и настоял, чтобы она взяла ножку, сам же взял крылышко. Затем налил в рог хмельного меда, поднес рог к губам девушки и не отрывал, пока она почти полностью не осушила его. Последнюю каплю Эдвард оставил себе, прижавшись губами к тому месту, которого касались губы Эдвины. Потом он обнял ее и коснулся ее губ, еще сладких от меда.

— Мы испили из чаши любви!.. — прошептал он.

Эдвард отнес девушку на кровать, и она потянулась навстречу его поцелую. Он помедлил, любуясь ею; отблески пламени играли на ее нежном лице, обрамленном завитками светлых коротких волос. Она была похожа на ангела.

— Ах, милорд Эдвард, я так люблю вас! — воскликнула она.

— Эдвина, ты такая хорошенькая, такая милая…

Он осторожно снял с нее шерстяную рубашку и провел пальцем по маленьким расцветающим грудям. Когда он, раздевшись, лег рядом с Эдвиной, она встала на колени, чтобы видеть любимого. Ее губы осыпали быстрыми поцелуями его грудь, живот, низ живота и снова грудь… Они были такими легкими и жаркими, что он не мог шевельнуться и только стонал от желания. Потом порывисто привлек ее к себе. Она была совсем еще девочка, и он брал ее осторожно и был очень рад, что не сделал ей больно.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке, Эдвина?

Вместо ответа она обвилась вокруг него и потерлась щекой о его грудь. Он сказал удивленно:

— Ты такая бескорыстная! Ты получаешь удовольствие, доставляя удовольствие мне.

— Нам нужно уезжать? — робко спросила Эдвина.

— Нет. Никому из нас не хочется покидать эту постель. Завтра утром, пораньше, я отвезу тебя домой и объяснюсь с твоей матерью.

Улыбнувшись, Эдвина устроилась подле него под мягким меховым одеялом.

Проснувшись, Эдвард обнаружил, что Эдвины рядом нет. Он быстро вскочил с постели, готовый пуститься на поиски девушки, и тут она вошла в опочивальню, неся горячую воду. Он засмеялся с облегчением:

— Ты вспомнила, что я люблю умываться.

— Позвольте мне умыть вас, милорд Эдвард.

— При условии, что ты доставишь мне такое же удовольствие! — пошутил он.

— Нужно поторопиться. Нора несет поесть.

— Ах, Нора, только ты можешь вывести меня из затруднения, — сказал Эдвард, когда та вошла в комнату с подносом. — Мне бы хотелось видеть мою даму в красивом платье. Хорошо бы оно было голубым, как ее прекрасные глаза. Посмотри, не можешь ли ты что-нибудь сделать, дорогая.

Собрав всю свою храбрость, Эдвина тихо спросила:

— А можно, я буду вашей женщиной?

— Моей леди, — поправил он ее. — После того как я повидаюсь с твоими родителями, я заберу тебя сюда.

Ги редко играл в азартные игры, однако, увидев, что ставкой в игре были две пары золотых браслетов, он решил, что браслеты пригодятся ему для подарка Лили.

Возможно, игрок и не подозревал, что они из чистого золота, и, рискнув всего лишь несколькими серебряными денье, Ги вскоре старательно спрятал браслеты в свой камзол. Он собирался обязательно вернуться в Годстоун до Рождества, чтобы преподнести Лили на праздник подарок, да и вообще ему просто очень хотелось домой.

Ги тут же разыскал Робера и прямо приступил к делу:

— Мне необходимо съездить на несколько дней в Годстоун. Я успею вернуться в Лондон на коронацию.

Робер улыбнулся:

— Здесь такая суматоха, что вашего отсутствия, наверное, и не заметят. Но если вас все-таки хватятся, я скажу, что вы уехали на побережье по моему поручению — ускорить доставку строительных материалов. С Богом!

Себе же Робер дал слово побывать в этом Годстоуне и узнать, чем он так притягивает Ги.

Сообщение Ги о том, что утром они едут домой, встревожило братьев.

— Но ведь мы не пропустим коронацию, а? — недоверчиво спрашивал Николя.

— Тебе нет дела до коронации, — засмеялся Ги, — просто не терпится наложить лапу на Лондон!

— А тебе не терпится наложить лапу на Лили! — отпарировал Николя.

— Мы должны прибыть в Лондон в двадцатых числах, так что надо поторапливаться. На рассвете выступаем. Проследите, чтобы все было готово.

Фейт сидела, съежившись, в углу хижины, пока Рыжий Волк одевался и тщательно проверял оружие. Она знала, что шайка отправляется в очередной набег, и уже придумала, что ей делать. Пусть только все они покинут лесной лагерь. Больше она не в силах выносить эту жизнь.