Дерзкая. Пленница (тело)хранителя (СИ)

Слезы душили меня. Я пыталась найти оправдание. Но понимала, что нет, пора снять розовые очки окончательно.

Слава, которая преследовала моего отца из девяностых, не могла быть коллективным вымыслом. Рейдерские захваты. Стрелки. Устранение конкурентов. Вот цена всей той красивой жизни, что окружала меня. Смерти. Много смертей. И среди их числа — родные Тагира.

Женщина и мальчик. У отца не было ничего святого. И когда он бил мать, выгонял Вову за то, что тот в его глазах оказался бракованным. Да он ко мне стал добрее только после того, как решил поставить на меня свои деньги. Человек, не способный любить. Робот. Злобный терминатор, которому было все равно на других людей.

Я не выдержала. Впервые рыдала не из-за страха за собственную жизнь, а оттого, что мой отец оказался бездушным чудовищем. И Тагир… да я просто резала его по живому, когда насмехалась с высоты своего статуса. Не мои шутки его довели. Он каждый раз видел перед собой меня. Дочь убийцы своей семьи. Боже мой.

В слезах, ненавидя папу и себя за то, что никогда не хотела замечать очевидных вещей, я свернулась калачиком на матрасе и сама не заметила, как уснула.

Но кошмар настиг даже во сне. Мне снился отец. Как тогда, той ночью, когда обнимал меня окровавленными руками. Только в этот раз он шел по полю к одинокому дому в сумерках, а в руках у него был факел.

— Нет… папа… не делай этого! Не смей!! Потуши огонь! Папа!!!

Меня поглотило пламя. Задыхаясь от крика между сном и явью, не открывая глаз, я вскочила, заметавшись. Сбила что-то ногами — то ли посуду, то ли баллон. А когда чужие руки сжали мои плечи, закричала еще сильнее.

— Открой глаза, Юля!

Меня словно вырвало из адского пламени в тот же момент. Задыхаясь, с бешено бьющимся сердцем, я подчинилась этому приказу… и сразу же встретилась взглядом с внимательными и обеспокоенными глазами Тагира.

Глава 21

В доме Беляевых утихли плач и стенания только на третий день после ужасающего происшествия.

Собственно говоря, всему спектру эмоций поддалась только госпожа Беляева; Станислав по прозвищу Белый с самого первого дня как будто замкнулся в себе, черты волевого и жестокого лица еще больше ожесточились. Он как будто точно знал, что слезы и истерики не помогут. Благосклонно позволил супруге не сдерживать себя и свое горе.

Позвонил сыну. До классического примирения было еще далеко, но Беляев сделал единственно верный выбор.

Леди Ди. Он когда-то лично вырвал свою супругу, подающую надежды актрису, из клоаки бизнеса, что мало отличался от эскорта. Только вкус победы был горьким. Долго не мог забыть, как ее подкладывали под влиятельных покровителей, и неосознанно мстил за эскортное прошлое. Думал, рождение детей немного исправит эту ситуацию… но нет. Гордость не желала мириться. Оттого он день изо дня вынимал душу Дианы и держал ее в черном теле. Оттого поднимал на нее руку в порыве гнева. В моменты раскаяния целовал ей руки и делал над собой усилия на определенный промежуток времени, зная, что все повторится снова. И конца-края этому нет.

Происшествие на свадьбе как будто перевернуло все его мировоззрение на сто восемьдесят градусов. Удар, сотрясший обоих. В тот момент в бессилии, не зная, чем помочь своей дочери и проклиная себя за это бездействие, Слава как будто заново посмотрел на прошлое своей жены. Совершенно другими глазами.

То ли психика так решила сберечь его от сумасшествия, то ли снизошло озарение — он и сам не знал. Параллельно с масштабными планами поиска дочери и планирования возмездия тому, кто посмел с ней это сделать, Станислав нашел в себе силы впервые искренне попросить прощения у жены.

— Я пойду к психологу… вместе пойдем… — задыхаясь от нежности и раскаяния, Беляев обнимал вздрагивающие плечи жены, снимая губами соль ее слез. — Я найду нашу дочь, и клянусь, зарою живьем каждого, кто был к этому причастен. Я никогда больше тебя не трону, мы забыли, что одна семья… Что должны любить друг друга и поддерживать.

— Я всегда была твоей опорой и поддержкой, — всхлипывая и ничего не замечая, отстраненно проговорила Диана, — Я всегда надеялась, что ты сможешь уберечь Юлю… Ты не смог.

— Когда я верну нашу дочь, нас уже не коснется никакая беда. Клянусь тебе. Я еду прочесывать периметры и надеюсь, что разыщу ее. Вова будет рядом. Теперь мы семья. Это горе сблизит нас…

Диана выбралась из его объятий. Подошла к столу, без цели перекладывая поздравительные открытки и бумаги.

Сердце Беляева готово было разорваться. Он и сам не понимал, почему остался стоять, глядя в неестественно напряженную спину Дианы. Понимал, что сейчас не лучшее время оставить ее наедине. И пусть дела не ждут, вроде как напали на след, хлипкий, но все же зацепка — не торопился. Искал слова, которые пробьют лед ее сердца. Тот самый лед, в который он самолично заковал свою жену.

Диана открыла одну из поздравительных открыток. Заиграл марш Мендельсона. Горько усмехнувшись, она отложила ее в сторону, достала конверт от элитного свадебного салона, медленно раскрыла.

— Дианочка, тебе следует лечь отдохнуть. Ты не спишь вторую ночь…