Дерзкие дни

Хотя комиссия работала в школе уже третью декаду, времени по душам поговорить с бывшей однокурсницей у него до сих пор не было. Лишь раз они перебросились несколькими словами в коридоре, хотя оба были искренне рады встрече. Клатр надеялся, что он будет каждый день встречаться с Леей в трапезной, но там она за всё это время ни разу не появилась.

– Да, верно, – автоматически ответила девушка, не отрывая взгляд от сражающихся.

– Могу поспорить – дерёшь со своих студентов три шкуры! – с легкой улыбкой продолжал эльф. – Они, наверное, тебя ненавидят так же, как мы в своё время ненавидели…

– Замолчи! Я не хочу об этом вспоминать!

– Лея, прости, – извиняющимся тоном сказал Клатр. – Я не думал, что для тебя это всё ещё… – но девушка уже не слушала. Эльфийка встала, отошла от Клатра, и, прислонившись к разлапистой берёзе, снова сосредоточилась на поединке.

Тем временем лица обоих противников посерели от напряжения – в ход шли уже самые сильные оборонные и атакующие заклятия, каждый выискивал брешь в защите другого, каждый выжидал, когда же соперник совершит ошибку. Тор сделал быстрый обманный выпад и тут же молниеносно ударил бордовым лучом. Казалось, что этот луч невозможно отбить, но Чернов использовал «зеркальный щит», и отражённое заклятие попало в лешана, отшвырнув того на несколько альдаров и с силой приложив о землю.

Над замершей поляной раздались громкие аплодисменты – первокурсникам явно понравился поединок. Остальные зрители тоже начали аплодировать. Чернов, прислонившись к дереву, тяжело дышал и не улыбался. Тор поднялся с земли и молча пожал противнику руку.

Клатр подошёл к Лее, держа в руках два кубка с элем.

– Ты злишься на меня?

– Нет.

– Докажи! – он протянул один из кубков эльфийке.

Вадь, улыбнувшись, взяла кубок.

– Пошли пройдёмся, – предложил Сото, кивая в сторону едва различимой тропки. – Поговорим. После окончания школы наш выпуск так ни разу и не собрался, – продолжал он. – А помнишь, на выпускном все говорили, что каждый год будем встречаться? – слегка улыбаясь, добавил эльф.

– Все так говорят, – вздохнула Лея, маленькими глотками отхлёбывая из бокала горячий эль. – А потом всё как-то забывается за ворохом дел и событий, и мы теряемся в закоулках жизни… Ты лучше скажи мне начистоту, что ты думаешь обо всей этой галиматье, что в школе творится?

– Никаких конкретных гипотез у меня нет, – помолчав несколько минут, ответил Клатр. – Как целитель, могу только сказать, что у Эстелы Риви, Айи Мар, Лакшми Мей и Бьянки Ли наблюдался сильнейший упадок сил. Я делаю это заключение на основании записей Равии, – добавил он.

– И какие могут быть причины?

Сото только развёл руками и покачал головой:

– Может быть, слишком сильные учебные нагрузки? – неуверенно предположил он.

– Не сходи с ума! – ответила эльфийка. – Это исключено.

Несколько минут они молча пробирались сквозь заросли гигантских папоротников, под листьями которых мог без труда спрятаться самый высокий эльф.

– Как Ута? – прервав молчание, спросила Лея, когда они, наконец, снова выбрались на тропинку. – Ты что-нибудь слышал о ней?

– Мы потерялись, – ответил эльф. – С тех пор, как Уту со скандалом выгнали из Кюммиуля за два месяца до получения Бриллиантового гранфа, а потом ещё на три месяца посадили в тюрьму, от неё ни слуху, ни духу.

– Я тоже с тех пор ничего не слыхала о ней, – сказала Вадь. – Вся эта история с исключением какая-то странная, – добавила она. – Уту обвинили в неоказании помощи находящейся в опасности валькирии. Вроде бы это и послужило причиной смерти. Хоть убей – не поверю, что Ута на такое способна…

– Я несколько раз пытался навестить её в тюрьме, – сказал Клатр, – но все свидания были запрещены…

– Я тоже приходила к ней, и тоже без толку, – вставила Лея. – А после выхода из тюрьмы Ута куда-то пропала. Я долго пыталась тогда её искать, писала ей письма… Тюрьма опустошает, – продолжала эльфийка, – по себе знаю…

Маленькая птица, едва не коснувшись волос Леи, пролетела прямо над её головой и заставила эльфийку вскрикнуть от неожиданности.

– Мы виделись с Утой где-то месяца за три до всех этих событий, – тихо сказал Сото. – Ута вырвалась домой на пару дней, я пригласил её на верховую прогулку, она согласилась. У меня остался неприятный осадок от этой встречи, – продолжал эльф. – От Уты исходила какая-то тревога. В ней как будто что-то надломилось… Она была молчалива и задумчива, не улыбалась, в глазах не было привычного блеска. Это была уже не та Ута, которую мы знали…

– Ты не пытался поговорить с ней тогда? – спросила Вадь.

– Ты же знаешь, что Уту бесполезно о чём-либо расспрашивать, – ответил Клатр. – А помнишь, – после паузы продолжил он, – как мы, все трое, скрывая друг от друга, послали свои гранфы на рассмотрение в Кюммиуль?

– Конечно, помню, – улыбаясь, ответила Лея. – И в результате оказалось, что из всего нашего выпуска гранфы на рассмотрение посылали четырнадцать студентов, но приняли только Уту и Шона.

– Я тоже закончил Кюммиуль в прошлом году, – как будто между прочим сказал Сото, внимательно наблюдая, какое же впечатление произведут его слова.