Дерзкие надежды Карабаса-Барабаса

– Вы молодая, прекрасная, свежая, как роза на кактусе. Аромат самых дорогих духов! А в упряжке четыре белых челоша, четыре разноцветных челоша! Есть челош-единорог! Пришлю вам все варианты на почту. Вы одна такая, в мегасуперкабриолете! Народ замертво упадет! Подруги от зависти руки до локтей сожрут. Если раньше женщин бесили ваши бриллианты… Вот сейчас на ваши серьги смотрю – от восторга немею, понимаю, что в самых лучших драгоценностях днем не ходят! Представляю, что у вас в сейфах лежит, в чем вечером предстанете, если сейчас в таких каратниках!

Маменька улыбнулась. А я никак не мог понять: Екатерина глупышка, которая на самом деле в восторге от ее вида, или умный, хитрый психолог, который знает, на какие педали у конкретного клиента нажать, чтобы он сделал заказ на самую большую сумму. И, судя по лицу маменьки, она почти созрела для подобного шага.

Я опять кашлянул.

– Екатерина, все же хочется узнать про челошей…

– Ступай к машине! – рявкнула маменька. – Оформлю заказ без тебя! Не мешайся под ногами. Мне не сегодня-завтра исполнится тридцать лет! Вполне способна сама кошелек открыть.

Глава двадцать третья

На следующий день около двух часов я сидел в маленьком кафе в торговом центре на Рублевском шоссе. Ровно в четырнадцать часов к столику подошла дама, чей возраст оказалось трудно определить. Стройная блондинка с незаметным макияжем в элегантном костюме светло-кофейного цвета.

– Вы Иван Павлович? – улыбнулась она.

Я поднялся.

– Добрый день, Изабелла Марковна. Очень благодарен вам за то, что не отказали во встрече. Чай, кофе, мороженое?

– Грешна, люблю сладкое, – засмеялась Изабелла, – и кофе обожаю. Но глясе не мой вариант. Лучше капучино и пломбир отдельно.

Я сделал заказ. Пару минут мы вели беседу ни о чем, потом Изабелла убрала с лица светскую улыбку, резко сменила тон разговора:

– Вы детектив. Наверное, наводили обо мне справки, знаете, что после смерти Юрия Петровича резко изменила свои приоритеты, поняла, что жизнь имеет обыкновение завершаться. Надо заняться тем, о чем мечтаю. И начала рисовать!

– У вас хорошо получается, сейчас считаетесь одним из лучших иллюстраторов детских книг, – кивнул я. – Разрешите задать вопрос про Игоря Шахова?

– Да, – коротко ответила собеседница, – знаю, о чем речь, вы заранее предупредили о теме.

– Мальчик погиб, когда учился в лесной школе, – начал я.

– Тяжелая история, – вздохнула моя собеседница. – Игорь – сын Юрия Петровича от первого брака. Я не расспрашивала мужа о подробностях его жизни с Ириной Федоровной. Но спустя время стало понятно, что женщина вела себя неподобающим образом, много крови из Юры выпила. Игорь в мою семью попал со сломанной душой. Мальчик был трудным, педагогически запущенным, мы с супругом пытались, как могли, его развернуть в сторону добра. Я из воцерковленной семьи, поэтому первым делом решила паренька покрестить. А у того выработался рефлекс: если взрослые что-то говорят, непременно становись в оппозицию. Наотрез отказался в церковь идти. Ругать Игоря нельзя было, мальчик специально вел себя неподобающим образом, чтобы к себе внимание привлечь. Когда забирали его из детдома, директриса шепнула: «Вы мне очень симпатичны. Лучше у нас оставьте пасынка». Но я совет не приняла и получила полную меру «благодарности». Не стану описывать все, что Игорь выкаблучивал. Увы, совершила большую ошибку, не обратилась к профессиональному психологу. В то время считала таких специалистов ловкачами, которые из родителей только деньги тянут. Ну зачем душевед? Без него понятно, что Игорь матери не нужен, она сына не любит. А я окружу ребенка заботой, окутаю нежностью, и подросток исправится. Но чем больше я старалась, тем сильнее Игорь хамил. И что самое плохое, наши с Юрой дети начали ему подражать. У меня прямо руки опустились. После нескольких неприятных ситуаций Зина Макова, моя близкая подруга, предложила: «Давай возьму его в свою гимназию».

Изабелла сделала глоток кофе.