Дерзкие надежды Карабаса-Барабаса

– Объяснил Зине, что Елена не хочет делать ребенку операцию. «Надежда Васильевна умная и хитрая, – засмеялась жена, – вот увидишь, она быстро с дочерью разберется. А могила уже есть». И мы совершили ошибку. Полагали, что малыша прооперируют в течение года. В таком возрасте никому не понять, мальчик он или девочка. Бабушка предполагала, что дочь с новорожденным будет жить на даче, коляску во дворе не поставит. Ан нет! Елена решила остаться в городе, гуляла во дворе дома, всем соседям объявила: «У меня сын Роберт!» И прооперировать ребенка удалось лишь спустя три года, когда мамашу забрали в психиатрическую лечебницу и бабушка оформила опеку. Но к тому моменту люди знали, что у Зубовой мальчик. В меддокументах же роженицы указана смерть мальчика на седьмом месяце беременности! Исправить документ не получится, он уже в архиве. Оставалось лишь уповать на то, что никто бумагу не увидит.

– Мы нашли архивные данные, – сказал Борис, – и не могли понять, как же так? Вроде малыш умер, а вроде он остался жив? Теперь ясно.

Сергей Петрович переменил позу.

– В сложное положение мы попали. Трудно уговорить человека с нездоровой головой принять разумное решение. Когда Елена оказалась в деревне, стало понятно, что у нее все совсем плохо, у женщины почти пропала память. Надежда Васильевна постаралась, чтобы Лика поменьше общалась с мамой. К слову сказать, Елена не удивилась, увидев девочку, ничего не спросила про Роберта. Много спала. Женщину ничто не интересовало. А потом малышка подошла к бабушке и спросила: «Кто такой Роберт? Мама просит его позвать». Надежда Васильевна вызвала Маргариту Львовну. Девочке объяснили, что она плохо поняла слова мамы, та хотела, чтобы бабушка позвонила ей на работу. Не Роберта Елена хотела увидеть, а сообщить что-то на работу. Роберт – работа. Похожие слова. И вроде все обошлось, но спустя неделю Лика сказала Надежде Васильевне: «Бабуля, знаешь, мама давно-давно купила мне машинку, сказала: «Играй, Роб». Я не хотела, мечтала о кукле, сказала так маме, а та меня очень больно ударила. И еще, бабуля, она потом меня головой об пол в ванной била и плакала: «Где Роберт?». Надежда Васильевна испугалась, бросилась ко мне. Я знал, к кому обратиться. Один из моих хороших друзей – врач-психотерапевт, виртуозно владеет гипнозом, мог убрать у девочки все ненужные воспоминания. Но мужчина никогда не работал бесплатно, только за большие деньги. Я спросил у Надежды Васильевны, сумеет ли она заплатить. Если нет, я помогу. Дама улыбнулась: «Сереженька, спасибо. Ты и так столько сделал! Коллекция музыкальных шкатулок Петра Леонидовича обширна, экземпляры очень ценные. Одна женщина выставляет отобранный экземпляр на аукцион. Продается одна шкатулочка – живем два, а то и три года без проблем». И я успокоился.

– Наверное, Надежда Васильевна хранила раритеты в банке? – предположил Трифон.

– Понятия не имею, где бабушка прятала коллекцию, – вздохнула Лика. – Наверное, там кое-что осталось.

– Раритеты там, где их никто никогда не найдет, – объявил Березкин.

– Вы знаете, куда бабушка положила шкатулки? – прошептала Анжелика.

– Зачем вам эта информация? – осведомился рассказчик.

– Хочу вынуть то, что собрал дедушка, привести в порядок, отреставрировать, – затараторила Анжелика. – И вообще! Я единственная наследница, никого, кроме меня, из семьи не осталось.

– Печально, – заметил Сергей Петрович. – Но вам еще не исполнилось тридцати пяти лет.

– Да, – улыбнулась Лика, – я еще молодая.

– Надежда Васильевна боялась, что вы продадите все сразу, быстро потратите деньги, останетесь нищей, – объяснил Березкин, – поэтому она спрятала чемодан, в который положила шкатулки. А вы в день тридцатипятилетия получите сообщение от банка.

– Так вы знаете, где шкатулки? – повторила девушка.

– Надежда Васильевна скончалась внезапно, – развел руками Березкин, – она не успела мне сообщить это.

– Да, – прошептала внучка, – на моих глазах сказала, что устала, пойдет приляжет, попросила ей чаю принести. Я напиток заварила, захожу в спальню, а бабушка уже неживая! Очень испугалась!

Трифон обнял Лику.

– Я на работе был. Жена позвонила, плачет. Тоже обомлел. Только что человек был жив, разговаривал, улыбался, а через пять минут его нет. А где могила Роберта?

– На кладбище неподалеку от села Крутово, где у нас с Зиной дом и где теперь один живу, – ответил Березкин. – А зачем она вам? Там ничего нет! Фальшивое погребение.

– Не знаю, – еле слышно пробормотала девушка. – Была уверена, что брат жив, он убил отца! Зачем мама мне такой ужас наплела?

Сергей Петрович снова потянулся к бутылке с водой.