Дерзкие побеги

В понедельник 20 января 1964 года начался процесс. Прокурором были изложены факты и обстоятельства нападения и ограбления почтового поезда. Для этого ему понадобилось десять часов, включая рассказ в деталях о роли каждого обвиняемого. В результате пришли к выводу, что невозможно определить, в чем состоит конкретное участие каждого подсудимого в ограблении, если учитывать тот факт, что нет никаких вещественных доказательств, свидетельствовавших против похитителей, кроме тех, что были обнаружены на ферме Лезерслейд. Хотя можно предположить, что большее число обвиняемых принимали участие в самом налете или его подготовке.

На скамье подсудимых находилось двенадцать человек. Почти все имели невозмутимый вид – что ж, они хорошо играли свою роль в этом деле. Брайан и Вильсон, как всегда, улыбались, Биггс и Гуди тоже старались сохранять хладнокровие. Казалось, мужчины нисколько не волновались. Брайан Фильд, Вильсон и Гуди вполголоса переговаривались, комментировали различные высказывания, позволяли себе обмениваться шуточками. Либо они и вправду были так спокойны, как казалось, либо, что вероятнее всего, это было спокойствие людей, прекрасно понимавших свою обреченность. Они не могли не сознавать, что все кончено, но до конца оставались верны своему принципу «умирать – так с честью», продолжая держаться невозмутимо до последней секунды. Тем более что надежда умирает последней…

Всего раз был повышен голос… Болл, как и Уитер, до того казавшийся удивленным всем происходившим вокруг, вскочил с места с криком «Это наглая бессовестная ложь! Это ложь!», когда офицер полиции рассказывал, как проходил допрос Кордри и Болла.

Выступление представителей обвинения продолжалось до 11 февраля, в течение 85 часов. Было выслушано 206 свидетельских показаний, представлено 600 вещественных доказательств. На следующий день продолжения процесса судьи приняли решение освободить Дэли, оставившего отпечатки пальцев на пачке игральных карт. Его адвокаты убедили суд, что это не является доказательством причастности их клиента к делу, так как он мог оставить их и раньше, к тому же необязательно на ферме Лезерслейд, то есть это всего лишь подозрение, а значит, дело ведется на основании подозрений, а не доказательств. Дальнейшее пребывание Дели на скамье подсудимых означало бы тогда, что в таком случае недействителен весь процесс. Его освободили, перед этим заметив, что он совершил глубокую ошибку, необдуманно начав скрываться, если он ни в чем не виновен, как утверждает.

Теперь настала очередь защитников. Первой сказанной ими фразой было: «Так как ни один обвиняемый не был пойман или замечен на месте преступления, а именно – на железнодорожных путях, то, следовательно, невозможно доказать, что кто-то из них действительно присутствовал на месте ограбления».

Впрочем, все доводы адвакатов рассыпались.

Болл говорил, что деньги он просто дал в долг Кордри, а потом захотел их забрать и что вообще он не причастен к этому делу. Его показания Кордри подтвердить не мог, так как в это время его допрашивала прокуратура, требуя от него имен всех сообщников.

Версия Хассея, Велча и Висбея провалилась, поскольку единственный, с трудом найденный свидетель сам был судим в прошлом и ему вряд ли можно было верить.

Версия Гуди тоже потерпела фиаско, тем более что из-за отсрочки его алиби уже не было таким неопровержимым. Дуглас Гуди рассказал, что вместе с другом Кноулесом он провожал в Ирландию больную мать в гости к зятю, но условия там оказались слишком неподходящими и во вторник он вылетел в Лондон под именем Мак Джонигила. Суд решил, что целью этих действий было то, чтобы Кноулес и мать Гуди могли вернуться по билету с записью: «Мистер Гуди и сопровождающие», которую затем Кноулес исправил на «Мистер и мадам Гуди», естественно, для того чтобы обвиняемый Гуди имел надежное алиби. Он не смог опровергнуть эту версию суда, по его словам, он вообще не преследовал никакой цели. На самом деле Кноулеса с матерью Гуди не было в Ирландии уже на следующий же день, а значит, они запросто могли быть на месте ограбления. Если бы не отсрочка, предусмотрительный Гуди имел бы замечательное алиби, но увы… Опасаясь, что суд придет именно к такому выводу, он не мог больше ничего добавить к опровержению той версии.

Брайан Фильд, дававший показания в числе последних, как и раньше, говорил уверенно. По словам, которые могут подтвердить и соседи, он был дома и в момент налета, и в тот вечер, когда были оставлены в лесу саквояжи с деньгами. Незадолго до этого он не узнал на очной ставке Леонарда, а также не признал свои саквояжи. Теперь же Брайан заявлял, что просто ужасно разволновался из-за ареста, а также это произошло потому, что он стремился помочь Ленни Фильду, а не полиции, но вместе с тем не хотел быть замешанным в деле. А теперь он понимает, как это было глупо. Саквояжи, конечно же, его, но скорее всего украдены полицией. Ко всему прочему, при покупке фермы, по его словам, он всего лишь выполнял указания своего клиента. Его показания подтверждались множеством свидетелей.