Дерзкие рейды

Утром подрывники-комсомольцы набрели на поляну, где недавно произошел бой. Похоронили убитых красноармейцев, а их оружие — пять винтовок и оставшиеся патроны — спрятали в тайнике. Может, сгодятся. Мало ли что.

Березняк уже не сплошной; все чаще высились рослые сосны. Кругом следы разрывов снарядов или тяжелых мин. Вот замерла на весу подрубленная сосна. Поддерживают ее густые ветви молодых сосенок. А те поскрипывают едва слышно от тяжкого груза.

— Видите, ребята? — тихонько сказала Зина. — Смертельно раненная на руках товарищей.

— Если кого зацепит, девчата, — отозвался командир, — знайте, не бросим!

— Мы не тревожимся! Прекрасно знаем!

Коля поступил очень предусмотрительно: решил понаблюдать за движением по грунтовой дороге, прежде чем ее минировать. И через четверть часа томительного выжидания задребезжали за поворотом и вскоре показались крестьянские телеги. Вышла на дорогу лишь одна Леля, конечно же, с расспросами, вполне естественными для девушки-москвички, пробирающейся домой после земляных работ и ненароком отбившейся от товарищей. Но нелегко далась Леле эта маленькая разведка. Заглянуть в глубины горя многих людей, но притом оказаться бессильной хоть чем-нибудь помочь им — что может быть больнее? На телегах тряслись женщины, дети, старухи с убогим скарбом.

— Хорошо, что Коля, — глотая слезы, сказала Зина, — не стал с маху минировать…

— Командование части предусмотрело, — сердито возразил Коля. — Предупредили, что минировать только по ночам.

Пошли напрямик через перекопанное картофельное поле.

— Ладно, что ребята идут впереди, — тихонько сказала Зина. — Не то бы смеялись, что мы как утки переваливаемся. Гряды перекопанные, да раскиселенные вдобавок… Еле ноги выдираешь, поди-ка, по пуду, налипло.

Никто из подруг не отозвался, до того устали. Нина только досадливо махнула рукой, а Леля улыбнулась. И тут впереди — громкий голос Самсона:

— Командир! А пожалуй, надлежит остаться кому-то возле мин.

Все замерли на месте. Тыльной стороной ладони вытирали мокрые лица.

— Правильное предложение, — сказал Коля. — Может, ты останешься?

Самсон сразу же выразил полнейшую готовность. А Коля почему-то раздумывал. И наконец приказал самому молчаливому с мрачноватой, но зато невозмутимо спокойной физиономией.

— Останься, Ким! И давай твои портянки. Просушим. А пока натяни вот эти…

Коля вытащил из-за пазухи согретые, почти сухие носки; передал их разувшемуся; поддерживал его за плечо во время переодевания, неудобного посреди грязи, взял мокрые портянки Кима… Подумав, отдал ему и гранату. Девчата на ходу оборачивались, чтобы помахать оставшемуся, но Ким очень быстро возвратился к опушке в лощину.

А чем ближе к деревне, раскинувшейся на пологом пригорке, тем становилось светлее. Из деревни донеслось звяканье ведра. Потом — ни звука… Только чавканье грязи под ногами, только слабое похрустыванье жухлой ботвы.

— И пушки смолкли, как будто, — тихонько, себе под нос, пробормотала Зина.

— Не смолкли, — Леля замедлила шаг. — А просто ветер дует на запад. В открытом поле слышнее.

Вышли на дорогу. Тележные колеи уже залубенели, тускло поблескивали. За пологим холмом угадывались очертания сельской церквушки. Влево же одна из улиц между двумя рядами домишек дотягивалась до молодого сосняка. Сосняк подступал к огородам с другого боку деревни.

— Грузовых машин вроде не было здесь, — удовлетворенно сказал Коля.

Но тут же перемахнул дорогу, наклонился… Товарищи подбежали к нему: рядом с тележной колеей — размытый, едва заметный отпечаток рубчатой шины.

Группа рассыпалась вдоль дороги. Рубчатые следы нашлись еще и еще… Ребята смерили расстояния между параллельными отпечатками.

— Мотоциклы, — подытожил Коля. — И одноместные, и с прицепами. Он распорядился: бойцу Самсону занять пост в отдаленном конце деревни, куда через минутку подоспеет и сам; а своему сокурснику-геологу велел стать постовым в ближнем краю, где только что прошли.

Выслушав еще наставление о необходимых сигналах тревоги да о знаках зрительной связи, двое бойцов поспешили на свою караульную службу.

— Мы тоже не хворые, — упрямо сказала Нина. — Давай, командир, оставим Зину сушить стеганки. Мы с Тоней тоже сгодимся постовыми.

— Девчата, сюда! — Коля показал на темно-зеленый небольшой домик, открыто смотревший на пришельцев двумя незавешенными окошками. Жидковатый дымок из его трубы поднимался почти вертикально — верный признак, что печь уже истопилась. — Похоже, здесь только старушка с детьми…

3

Леля повернула входное кольцо и, чуточку приотворя дверь, спросила, можно ли войти. Последовал обычный ответ, что добрым людям всегда рады…

У стирального корыта стояла женщина, далеко еще не старая, с очень большими руками, в калошах на босу ногу и выцветшей черной юбке, усеянной мельчайшим белым горошком.

После поклонов Леля отрекомендовалась так, как и предписано: они — студентки, бывшие на земляных оборонных работах, а ныне пробирающиеся домой, вот хотели бы обсушиться.

Хозяйка, прежде чем девчата успели помочь ей, сноровисто поставила наземь корыто и чугунок с горячей водой, освободила проход в кухню.