Дерзкий обольститель

Эрин ничего не могла поделать с внезапным приступом ревности. Ей показалось, что губы посланницы шейха сладострастно изогнулись, а в томных, как у лани, глазах появился блеск, стоило ей взглянуть на Дмитрия.

– В каком смысле «позаботиться»? – спросила Эрин чуть более жестким тоном, чем собиралась.

– Эта редкая мазь имеет много целительных свойств, – невозмутимо ответила гостья. – Она сделана из ягод, которые растут у подножия гор на севере страны. Как только я смажу травмированные места, боль уйдет, а кровоподтеки исчезнут как по волшебству.

Эрин не могла понять, что ею движет – паранойя или ревность, знала только, что не позволит этой Шахерезаде прикоснуться к Дмитрию даже пальцем. Внезапно ее посетило озарение: поняв, что приехавшая с Дмитрием женщина не делит с ним постель, Саладин прислал русскому одну из своих гурий, чтобы восполнить этот пробел.

Вежливо улыбнувшись, англичанка взяла горшочек из рук гурии:

– Передайте его величеству глубочайшую благодарность за чудодейственное средство, но я думаю, Дмитрию больше понравится, если о нем позабочусь я.

Эрин захлопнула дверь перед изумленной посланницей шейха и повернулась к Дмитрию как раз вовремя, чтобы заметить веселые искорки в его глазах. Впрочем, он тут же сморщился, словно попытка улыбнуться причинила ему боль.

– Если будешь мазать меня этой штукой собственноручно, умоляю, прояви милосердие.

– Можно подумать, я собираюсь тебя пытать.

– Ну, выражение лица у тебя не слишком милосердное.

Не удостоив Дмитрия ответом, Эрин принялась расстегивать его пропотевшую шелковую рубашку. Когда-то она закончила курсы оказания первой помощи и старалась быть по-врачебному беспристрастной – относиться к Дмитрию как к любому другому пострадавшему. Однако, стоило ей прикоснуться к его коже, беспристрастность затрещала по швам. Дмитрий смотрел на нее с затаенным лукавством, как будто у него на языке вертелся вопрос, который Эрин не желала слышать.

Притрагиваться к телу Дмитрия, зная, что это не закончится сексом, было пыткой. Эрин пыталась сосредоточиться на медицинской стороне своего занятия и отвлечься от удовольствия, которое испытывала, обводя ладонями рельеф мышц под гладкой кожей. Ей определенно не стоило то и дело наталкиваться взглядом на его эрекцию, чрезвычайно заметную из-за своеобразного покроя бриджей для верховой езды. Но не в стену же смотреть, в самом деле? Эрин спасалась, разглядывая синяки и пропуская мимо ушей вздохи, время от времени срывавшиеся с его губ.

Она закончила массаж, когда почувствовала, что Дмитрий достаточно расслабился, и пошла смыть мазь с рук. Ее не было всего пару минут, но за это время…

– Боже милосердный, ты только посмотри!

Эрин работала с Дмитрием несколько лет, но до сих пор ей не приходилось видеть его по-настоящему изумленным. Но и повод был достойный – свежие, еще недавно бордово-лиловые синяки бледнели на глазах.

– Что за черт, Эрин? Ты махнула волшебной палочкой или как?

– Думаю, это мазь, – сказала она, не в силах отвести взгляд от его голого торса.

– Да неужели? – поддразнил ее Дмитрий.

Эрин понимала, что ей пора бежать отсюда, пока она еще может. Только вот ноги не слушались, а сердце колотилось как ненормальное. Трудно было сказать, что приклеило ее к месту: все еще звенящее в кончиках пальцев удовольствие от недавних прикосновений к телу Дмитрия или воспоминания о том, как он двигался глубоко внутри ее много лет назад.

– Наверное, тебе сейчас лучше поспать, – с трудом выговорила она.

– Согласен.

Он снова вытянулся во весь рост на бархатном покрывале, примяв расшитые подушки. Эрин видела, что его глаза лишь полуприкрыты, ледяная синева посверкивала из-под густых ресниц, словно Дмитрий не выпускал ее из виду на случай, если она сделает что-то интересное. Повернуться и уйти – вот что следовало сделать Эрин. Она знала это, но еще она знала, что больше всего на свете ей хочется поцеловать Дмитрия, оказаться в его объятиях и снова испытать сладость оргазма. Жаль, что причин не допускать физической близости становилось все больше.

Разрываясь между вожделением и благоразумием, Эрин так и стояла посреди комнаты. Даже когда она сжала кулаки и чуть не до крови вонзила ногти в ладони, боль не отрезвила ее. Молодая женщина сгорала от желания получить то, что ей не суждено было иметь.

– Может быть, тебе нужно что-то еще? – спросила Эрин сквозь стиснутые зубы, когда молчание стало неловким.

– А что еще ты можешь предложить?