Дерзкий поцелуй

Ей уже довелось заглянуть в эти глаза — и она утонула в них, — как раз перед тем, как раствориться в его поцелуе одним безумным и сказочным вечером в лесу. И с тех пор она думала о нем каждый день.

Целых пять проклятых месяцев.

Жаркий румянец смущения на лице Эви уступил место краске гнева. Он заявил ей, что уедет далеко-далеко, и не обещал вернуться, но неужели этому мужчине так дьявольски трудно было взять и прислать ей хотя бы одно несчастное письмо? Даже она справилась бы с такой задачей — если бы знала, где его искать, — несмотря на то, что с детства ненавидела писать письма.

Она молча смотрела, как Уит обошел ее и приветственно хлопнул Мак-Алистера по плечу, подталкивая его выйти на середину комнаты.

— Мак-Алистер, чертовски рад тебя видеть. Нам не помешает еще один голос разума. Полагаю, ты знаком здесь со всеми, за исключением Эви.

Мак-Алистер устремил на нее взгляд своих темных глаз, и на какое-то ужасное мгновение девушка вдруг испугалась, что он может выдать их тайну. Но он, не мигая, лишь смотрел на нее, словно стараясь прочесть ее мысли, — и страх Эви сменился замешательством.

Растерявшись и не зная, как лучше ответить на долгий и внимательный взгляд мужчины, который, предполагается, не знаком с ней, Эви присела в быстром и неловком реверансе.

— М-м… — выговорила она и тут же прикусила кончик языка, стараясь вернуть утраченное самообладание.

Она ненавидела себя за то, что начинала заикаться, когда нервничала.

— Мистер Мак-Алистер.

— Мисс Коул.

Он почтительно поклонился ей, что прекрасно соответствовало его облику лощеного джентльмена и так противоречило тому образу дикого отшельника, который запечатлелся у нее в памяти. Мак-Алистер повернулся к леди Терстон и поклонился еще ниже, выказывая ей уважение.

— Леди Терстон. Мое почтение.

Голос его по-прежнему звучал грубо, отметила про себя Эви, грубо и хрипло, как будто он так и не привык пользоваться им. Как жаль, что он, тем не менее, имеет для нее столь притягательную силу.

Леди Терстон наклонила голову в знак приветствия.

— Очень любезно с вашей стороны навестить нас. Полагаю, мистер Флетчер ознакомил вас с содержанием письма, которое получила Эви?

— Отчасти. — Мак-Алистер задержал взгляд на Уите, прежде чем кивком подбородка указать на маленький столик у стены, на котором лежали конверт и лист бумаги. — Это оно?

— Да.

Жестом руки Уит пригласил бывшего отшельника взглянуть на него.

Голова у Эви шла кругом, мысли путались: «Ради всего святого, что он здесь делает? — А сердце готово было выскочить из груди: — Господи, как же он все-таки красив!» Она смотрела, как он пересек комнату и взял письмо в руки. Значит, он обучен грамоте, с некоторым сожалением подумала девушка. Это была последняя отговорка, которой она могла объяснить его странное нежелание писать ей.

Она едва удержалась, чтобы не показать ему язык, когда он развернул сложенный вчетверо лист бумаги и принялся читать. Лицо его оставалось бесстрастным, и он ничем не выдал своих чувств относительно содержания письма. А ведь оно было далеко не безобидным. Даже она сама почувствовала неизъяснимый страх, хотя и знала прекрасно, что все это — ложь от первой до последней строчки.

Письмо являло собой отвратительную смесь оскорблений и угроз — намного более отвратительную, чем она полагала возможным и достаточным. В самых недвусмысленных выражениях послание обещало ей кару за грехи.

Мак-Алистер взглянул на нее.

— Какие грехи?

Какие именно, мысленно поправила она его, хотя и сомневалась, что его интересует их полный список. В конце концов, вряд ли это имело какое-либо значение. Она полагала, что автор грязного послания имеет в виду очень уж специфические грехи. По крайней мере, она надеялась на это. Мысль о том, что мистер Флетчер мог быть в курсе всех ее прегрешений, включая и то, что она целовалась с диким отшельником в лесу, была ей крайне неприятна.

Вместо нее ответила леди Терстон:

— С моего позволения Эви принимала тайное — хотя и весьма активное — участие в судьбе некоторых женщин, сотрудничая с благотворительными организациями, деятельность которых кое-кто может счесть радикальной и, соответственно, греховной. Мы полагаем, что именно это и имеет в виду автор сего пасквиля, учитывая природу его оскорблений… и тот факт, что в остальном поведение Эви безупречно и достойно подражания.

Эви улыбнулась тетке и постаралась напустить себя самый невинный вид — при этом избегая смотреть на Мак-Алистера. Безупречно и достойно подражания, надо же.

Мак-Алистер положил письмо обратно на стол.

— Подозреваемые?

— Ни одного, на кого следовало бы обратить внимание, — поспешил уточнить мистер Флетчер.

Уит раздраженно потянул свой галстук.

— Мы исходим из предположения, что за угрозами стоит либо член семьи, либо работодатель одной из тех женщин, кому старалась помочь Эви.

Миссис Саммерс послала Эви одобрительную улыбку.