Десант местного значения

Об ожившей батарее было также доложено на группу крейсеров коммодора Снайдера. Группа в этот момент была в 17 милях, шла курсом 355, имела скорость 28 узлов. После полученного сообщения коммодор разделил свою группу, «Де Мойн» под флагом коммодора, «Толедо» и «Лос-Анджелес» довернули влево на курс 340 и увеличили ход до 33 узлов, остальные корабли остались на прежнем курсе, но сбавили ход до 18 узлов. В 14–29 «Де Мойн» начал пристрелку носовой башней по батарее красных. Дистанция в этот момент была 148 кабельтовых. Красные в 14–26 добились одного попадания в «Комсток», снаряд попал для него очень неудачно, в отсек над машинным отделением. Десантный транспорт ход в это время дать не мог, он как раз заполнил доковую камеру и выводил катера со следующей волной десанта. Чуть позднее, в 14–27, на низкой высоте, с юга пришли красные самолеты, два «Мясника» и два «Фреско». Они шли на высоте 600 футов, почти у кромки береговой линии, и остались незамеченными радиолокаторами. Ни с кораблей, ни с самолетов ДРЛО. Поскольку погода в районе высадки уже испортилась, низкие облака и частые снежные заряды, визуально их смогли заметить, только когда они зашли на наш десант в бухте Безымянная.

В это же время в «Комсток» попал еще один снаряд. Штаб высадки десанта, находящийся на «Комстоке», не выдал вовремя оповещение о налете красных. То есть подразделения корпуса были застигнуты врасплох. Огонь средств ПВО был открыт с запозданием и был слабым и разрозненным, удалось повредить лишь замыкающий «Фреско», да и тот смог дотянуть до своих. Теперь самое главное, самолеты красных применили химическое оружие. «Мясники» высыпали два десятка химических бомб, прямо на головы инженерного батальона, «Фреско» при помощи выливных приборов распылили газ от береговой линии в бухте Безымянная до горы Столовая. Причем это какая-то новая пакость, наши химики утверждают, что это аналог GD, того самого, что у нас маркируют тремя зелеными кольцами. У боевых подразделений корпуса выучка в части химзащиты оказалось на высоте, даже без предварительного оповещения потери оказались незначительные. Точная цифра еще неизвестна, но не больше 15 процентов личного состава. А вот инженерный батальон потерял гораздо больше. Он первым попал под удар, бухта с трех сторон окружена высотами, поэтому концентрация ОВ там оказалась просто запредельной. Бойцы, даже успевшие надеть противогаз, получали смертельную дозу через открытые участки кожи и даже через обмундирование. Рота батальона, работавшая над сборкой плавучего пирса, погибла почти полностью. Более того, в неразберихе, последовавшей вслед за атакой, часть незакрепленных секций плавучего пирса вынесло из бухты в открытое море. Так что готовность «Понтонамми» откладывается минимум на 12 часов. Старший офицер дежурной смены перевел дух, взглянув на адмирала. Но Холлоуэй, насупившись, показал кивком, чтобы тот продолжал.

— Теперь вернемся к действиям крейсеров коммодора Снайдера. В 14–35, получив доклад, что на скорости 33 узла при таком галсе орудия носовой башни периодически заливает водой и существует вероятность повреждения башенной электрики, коммодор приказал принять вправо 20 градусов и снизить ход до 25 узлов. Этот курс вел корабли прямо на мыс Ставицкого и не позволял задействовать кормовые башни всех трех крейсеров, но коммодор рассчитывал при сближении с батареей до 60 кабельтовых повернуть вправо на 90 градусов, чтобы при прохождении траверса вражеской батареи иметь возможность бить по ней всеми орудиями главного калибра. К тому времени начали пристрелку «Толедо» и «Лос-Анджелес», тоже пока носовыми башнями. В 14–38 на радарах всех трех кораблей стали наблюдаться слабые и спорадические помехи. В связи с этим, в 14–39, коммодор обратился в наш ситуационный центр и в штаб десанта с просьбой о выделении самолета или вертолета-корректировщика. В этот момент все вертолеты на десантных кораблях и «Иводзиме» были задействованы для экстренной эвакуации раненых и пострадавших при химической атаке, с палубы самолет мог прибыть на место не раньше, чем через 40 минут, поэтому штаб десанта решил задействовать в качестве корректировщика один из самолетов ДРЛО, а именно ЕА-1F корпуса морской пехоты, как наиболее подходящего, из всех, что были в воздухе. Имеющийся так же в этом районе «Трейсер» должен был закрыть зону его ответственности. В 14–42 «Скайрейдер» сместился в зону барражирования над целью и начал корректировку.