Десант на Эльтиген

Никто в тот момент не мог оценить всю глубину героизма Галины Петровой, потому что мы не все знали о ней. Знали, что она студентка, комсомолка из Новороссийска. Доброволец. И — только. Оказывается, она была молодой матерью. У нее был сынок девяти месяцев от роду, когда она пошла добровольцем на фронт. Она оставила сына первенца на попечение бабушки в родном городе.

В дверь, распахнутую Ковешниковым, хлынула волна влажного холодного воздуха. В блиндаже запахло морем. Майор зашел поздравить с наградами правых соседей полка. Не желая мешать друзьям, я вышел, взяв с собой замполита. Боевая деятельность капитана Рыбакова тоже была высоко оценена: он получил орден Ленина. Докладывая о выполнении решений партактива, капитан говорил, что в батальоне очень тревожатся за, положение раненых. Я ответил, что пока не могу сообщить ничего утешительного, Каждый корабль, подходящий к берегу, используем, чтобы отправить раненых в Тамань. Но кораблей подходит мало. В наших возможностях сейчас одно: усиливать саперные работы, чтобы получше укрыть медсанбат.

С КП морской пехоты был хороший обзор, на север, в сторону Чурбашского озера. Перед глазами простиралась грязно-рыжая поверхность болота, сливавшаяся на горизонте с грязными тучами.

— Капитан! Не пытались проверить проходимость болот на своем правом фланге?

— Нет.. — Рыбаков помолчал, обдумывая что-то. Спросил: — В этом есть срочная необходимость?

— Пока что нет. Но всегда необходимо знать окружающую местность.

К нам подошли Ковешников и Беляков. Командный пункт морского батальона был прикрыт высотками, которые мешали противнику вести наблюдение. Здесь можно было даже пройти во весь рост. Мы вчетвером долго смотрели на болота. Определенного решения в те дни у меня еще не созрело. Но мне захотелось побольше узнать об этом участке. Я распорядился тщательно разведать болото.

— Тут уже один лазил, — сказал, Рыбаков. У него в глазах мелькнули искорки, — Очень интересовался болотами…

— Кто такой? — Ваш ординарец, товарищ полковник.

Мне было известно, что Байбубинов и Говберг иногда совершали вылазки на «ничейную территорию» в поисках картофеля и свеклы. Но болото? Вот уж совершенно неподходящее место для подобных заготовок!

Распрощавшись с Беляковым и Рыбаковым, мы покинули КП морского батальона, Ковешников шел впереди легким упругим шагом. «Спортсмен!» — мелькнула мысль. Ну как, навестили друзей, майор?

— Чудесные люди, товарищ комдив, — живо откликнулся Ковешников. Вообще-то он был не словоохотлив, но в этот торжественный день и у него, видно, душа рвалась наружу, и он с охотой продолжал: — Мы многим обязаны морякам. Ведь они вместе с нами высаживались на северной окраине Эльтигена. А Гнатенко! Как я сожалею, товарищ полковник, что не имею возможности сегодня пожать ему руку и поблагодарить его… Капитан 3 ранга Григорий Гнатенко был командиром отряда плавсредств, на которых первый эшелон 39-го полка шел к берегу Крыма. Рассказывали, что это опытный морской офицер, но встречаться с ним мне не приходилось. С тем большим интересом слушал я майора.

— О нем мало сказать, что опытный. Все, кто был на флагмане, восхищались его храбростью. Кругом такая кутерьма, а он на своем боевом посту уверенно управлял кораблями, маневрировал, не теряя при этом направления высадки. Он ведь дважды меня высаживал;

— В Цемесской бухте тоже шли на его плавсредствах?

— Да. И в Новороссийск, и сюда, в Эльтиген. Оба раза мы с ним шли передовым отрядом, и оба раза именно Гнатенко наиболее удачно высадил десантников на берег. В обоих случаях при подходе к берегу создавалась почти безвыходная обстановка. В самую тяжелую минуту он говорил мне: «Ну, на берег я тебя доставлю, а вот уж по суше плавай сам!»

Позже за подвиги при освобождении Одессы капитану 2 ранга Гнатенко было присвоено звание Героя Советского Союза.

Увлеченно рассказывая о своем боевом соратнике, майор неожиданно сравнил его с красными командирами — героями борьбы против басмачей. Я поинтересовался почему. Оказывается, Ковешников хотя и родился в селе Емельяновке, Оренбургской области, но рос и учился в Средней Азии. Общеобразовательную школу он кончат в 1935 году в Коканде.

— Там все мальчишки грезили борьбой против басмаческих шаек. Для нас тогда не было ничего более возвышенного, чем образ краскома — грозы басмачей… Басмачи — это ж были такие звери, мучители населения, ну как фашисты. И мы мечтали стать смелыми и бесстрашными защитниками народа.

Прислонясь к стене траншеи, я слушал молодого офицера, с радостью ощущая прочную нить преемственности подвига поколений советских людей. А Ковешников рассказывал, что там же, в Коканде, он узнал, что есть в Ташкенте Объединенная Средне-Азиатская Краснознаменная военная школа имени В. И. Ленина. В ней преподавали те командиры и комиссары, которые гоняли по пескам бандитские шайки баев и кулаков. Юноша подал заявление в горвоенкомат и был принят в славную школу. История ее походов пленяла молодое воображение. Ее преподаватели на личном боевом опыте воспитывали курсантов волевыми, инициативными, смелыми, находчивыми.